«Надо будет свозить ее к ним, – сделал он зарубку в памяти. – Вот это будет подарок!»
Но уже вспомнилось про полгода отсрочки от всего, полгода тоски, от которой нельзя было отказаться, чтобы не разочаровать Машу. Ей-то и в голову не пришло бы отказаться ото всего ради него. Хотя, подумалось ему, раз уж отказалась от них один раз…
– Она вам ничего о нас не рассказывала?
Матвей не понял, чего больше было в голосе мальчика: злорадства или отчаяния? Если Маша не делилась чем-то, значит, хотела оставить это себе. Или не вспоминала потому, что это больше не имело для нее значения?
– Рассказывала, – возразил Матвей, так и не поняв: обидит этим Стаса или обрадует. – Но я ведь сам не видел твоих дедушек-бабушек, они для меня… несколько абстрактны, понимаешь? Поэтому я в них путаюсь. Если тебе перескажут… – он сделал скидку на возраст, – «Трех мушкетеров», разве ты запомнишь, кто из них казнил Миледи?
– «Трех мушкетеров» я еще классе в шестом прочитал, – губы у Стаса отогрелись еще не настолько, чтобы выразить презрение полноценно, как ему хотелось.
– Я промахнулся. А что читают в семнадцать лет?
– «Камасутру».
– Вредоносная книга! – Матвей раскатисто рыкнул и с опаской подумал, что переигрывает. – Душит собственную фантазию на корню.
Стаса слегка перекосило:
– Только не вздумайте делиться со мной своим опытом! А то опять сейчас скажете: легко! Ненавижу это словечко, теперь все так говорят.
– Это защитное слово. На самом деле все сейчас чертовски трудно.
– Вам, что ли, трудно?
– А я что, киборг какой-то?
Презрение на лице мальчика наконец вырисовалось во всех деталях. Его реплику Матвей услышал еще до того, как отогревшиеся губы шевельнулись. И предупредил ее:
– Только о моих деньгах не говори.
Стас подавился смешком:
– Больная тема, что ли?
– Скучная. Они есть пока, спасибо папе… И бог с ними!
– Жить-то с ними не скучно.
– С ними свободней. Если проголодаешься, заезжаешь в то кафе или ресторан, что оказываются ближе, а не ищешь забегаловку подешевле. Ты, кстати, есть хочешь?
Мальчик бесстрастно заметил:
– У вас, похоже, бабушки не было. Она голодным не отпустит.
– А я хочу, – вздохнул Матвей. – У вас рядом с домом найдется какая-нибудь забегаловка?
– Пиццерия есть, – буркнул Стас и отвернулся к окну.
«А ему хочется в «Пиццерию», аж сил нет!» Матвей куснул губу, чтобы не усмехнуться, и небрежно предложил:
– Пойдем?
– С вами?
Повернувшись, Стас смерил его взглядом:
– Да я б и в машину к вам не сел, если б на улице хоть чуть-чуть теплее было.
– Спасибо на добром слове! Ты любезен, как всегда… Да ладно, я не настаиваю. Мне и без компании кусок в горло полезет. Легко! – Матвей широко зевнул, а сам подумал, что проиграл этот раунд. Из-за этой чертовой пиццы, которую Стас никак не мог принять, пацан возненавидит его еще больше.