Наверно, уместно было засмеяться, но я почувствовала, что смех у меня сейчас выйдет ненастоящий и фальшивый. Предпочла смолчать.
— Вы хороший юрист, — сказал Марк тем же голосом. — Выпускница константинопольского университета. Вы могли бы найти хорошую работу, даже не в Трапезунде… Простите, но Трапезунд — это тоже дыра. Не такая, как Тарсус, но все же… Вы могли бы работать в столице! Зарабатывать неплохие деньги, делать карьеру. В империи не так много хороших юристов, Таис. А вместо этого вы получаете грошовое жалование, сидите в нашей развалюхе, мотаетесь по всей халдейской фемме, выполняя идиотские поручения Христо… Один только Кир может вывести из себя кого угодно, а мы все ничуть не лучше него. Вы не любите зачарованных вещей, не питаете симпатий к чародейству, а сервов — так и вовсе не выносите.
— Это нелогично, да?
— В некотором смысле.
— Вы же знаете, что логика нам, женщинам, не свойственна. Даже юристам.
Он пожал плечами, не отреагировав на шутку.
— Это непонятно. То есть непонятно мне.
— Я давно заметила, вы любите, когда все понятно.
— Наверно.
— Тогда вынуждена вас разочаровать, — я рассмеялась и вышло это вполне естественно. — Сама не знаю. Может, мне все время не хватало чего-то нерационального, сумасшедшего? И абсолютно нелогичного?
— Вы работаете уже четыре месяца. Неужели не пресытились этим сумасшествием?
— Значит, еще нет.
— Может, есть и другая причина?
— Кто знает?..
Я не заметила, кто из нас подвинулся, но когда сообразила, было поздно — оказалось, что мы сидим, прижавшись друг к другу плечами. Марк был без пиджака и даже сквозь плотную ткань рубашки я чувствовала исходящее от него тепло. Тепло большого, сильного и в то же время мягкого тела. Мрак смотрел на меня вполоборота, прищурившись, цвет его глаз теперь было не угадать. Но я знала, какого они цвета и в освещении совсем не было нужды.
И опять в душе защемило, словно где-то внутри сидела крошечная стальная иголочка, которая упиралась в сердце, стоило только сделать неловкое движение. И хуже всего — я чувствовала, что надо сделать чтоб это ощущение пропало.
Все было очень, очень плохо.
— Таис? — Марк ли это приблизился или я сама? Мне кажется или я действительно ощущаю его дыхание на своем лице?
От Марка пахло сладким вином, отчего мое собственное дыхание вдруг перехватило.
Мне стоило отодвинуться. Оторваться от этих проклятых глаз, стиснуть зубы и отодвинуться.
Очень, очень плохо. Я знала, чем это обычно заканчивается. И иголочка, сидящая внутри, тоже очень хорошо знала.
Секунда темноты — как будто что-то приближаясь закрыло от меня лампы. Мгновенье на темной стороне Луны. Вкус чего-то сладкого и вместе с тем солоноватого на губах. Пахнет вином. Что-то мягкое и податливое, но вместе с тем сильное касается меня. Я чувствую губы Марка и чувствую как окружающий нас мир куда-то плывет, тает, блекнет — уже ненужный, глупый, не имеющий никакого значения мир…