— Ром? — спросил он, доставая из шкафчика пузатую бутылку.
Забавно — Христофор в минуту душевных волнений тоже был не прочь пропустить стаканчик рома. Но даже общие привычки редко делают людей схожими.
— Спасибо, не стоит, — поблагодарил Марк.
Я тоже отказалась. Кир встрепенулся было, но я незаметно толкнула его в спину.
Фома наполнил стакан наполовину и плеснул его себе в глотку так легко, словно это был наперсток.
— Армейская привычка, — пояснил он, восстанавливая дыхание. — Когда дело было совсем никуда, нам давали ром. Перед наступлением всегда положено водки выпить — это помогает. И усталости нет и злость крепче, да и силы точно прибавляется… А после рома не побегаешь, голова как каменная и мысли лишние в голову не лезут. Если крепко набраться ромом, быстро тупеешь и на окружающее смотришь равнодушно — как бык на скотобойне. Поэтому мы всегда знали, дают ром — дело паршивое…
— Кто умер? — напрямик спросила я.
Выжидать дольше было уже невозможно. Того и гляди, Фома после рома еще закурил бы сигару.
— Лука, — ответил он.
Я вспомнила Луку — привратника, который вел нас вчера. Его нос с горбинкой, две родинки под глазом, с щегольством нахлобученная форменная фуражка…
Марк взглянул на меня и одного взгляда, видимо, оказалось довольно — он молча наполнил стакан еще раз, протянул мне. Я попыталась было отказаться, но Марк в минуты напряжения напрочь утрачивал как галантность, так и смущение — отвел мою руку и почти силой заставил выпить содержимое. От рома не полегчало, он просочился внутрь меня, ударил в нос, заставил судорожно закашляться. Но по крайней мере мне было чем заняться.
— Как это случилось?
— Он остался на ночь с сервами.
— Один?
— Их было трое — Лука и двое работников. Все с ружьями. Сервов я по вашему приказу разместил порознь… Огородил даже. Стояли поодиночке.
Он замолчал, поглаживая ладонью горлышко бутылки. Марк не стал его торопить, терпеливо ждал.
— Ближе к утру все случилось. Один из сервов шевельнулся. Лука заметил это, подошел. У него было ружье, рядом еще двое с ружьями… Он просто не ожидал.
— Серв ударил его? — спросила я, сама едва расслышав собственный голос. Но у Фомы был чуткий слух.
— Да, — сказал он. — В грудь. Пробил насквозь. Ребра, легкие, все… Как из мортиры прошил. Лука успел выстрелить, да что там… Одна пуля его бы и не спасла. Когда остальные подоспели, уже было поздно. Они расстреляли серва там же, стреляли как остервенелые… Начинили свинцом так, что одни ошметки остались. Кто бы сказал, кому стало от этого легче…
— Голову тоже? — спросил Марк.