Каждое дежурство рядом с древним противником технологий (а ещё говорят, что самое старомодное существо на Изнанке — это Эреб) воспринималось, как наказание. Конечно, на сутки ты оказываешься полностью оторванным от цивилизации. Кругом одни белки, ежи и глыбы эти каменные. Но сегодня впервые аналитик радовался, что Окуляр оказался таким нетерпимым к прогрессу: не надо звонить, ещё несколько часов можно пожить свободно!
Рано или поздно их приедут сменить. Что говорить тогда? И что делать, если комтур умрёт? Око не простит. Око никогда никому ничего не прощает.
Проверил пульс, прислушался к дыханию. Слабое, прерывистое, но есть. Живой. Надолго ли?
Аналитик чувствовал себя девочкой-подростком в душевных метаниях (впрочем, откуда ему было знать, что переживают девочки-подростки). Смелости, необходимой для принятия решения, обнаружить в себе не удалось. Он так и сидел, привалившись к одному из трилитонов, и просто смотрел перед собой. Ни одной мысли.
Сидеть и ждать. Ждать, когда они приедут. Ждать, когда заберут в штаб-квартиру. Ждать, когда грянет возмездие за то, чего он не совершал. Сидеть и ждать.
** * *
Нокс проснулась. Чаепитие закончилось, но вместо того чтобы продолжить расчёты, Эреб вдруг собрался уходить. Из недр шкафа он выкопал старую сумку с ремнем через плечо. Сложил в неё всю свою писанину. Метнулся к двери. Остановился. Вернулся к столу. Из-под кипы бумаг и свитков выудил потрепанную книгу, засунул её в сумку. Второй рывок к двери. Снова застыл. Нокс казалось, что она наблюдает за гигантским теннисным шариком, скачущим туда-обратно. Вот и следующий скачок, прямиком в центр комнаты. Сумка полетела в дальний угол.
— На кой им что-то объяснять? — За годы жизни с Нокс Эреб стал непревзойдённым мастером риторических вопросов.
Нокс спрыгнула на пол, подошла к Хранителю, потёрлась о ноги.
— Ну-ну, милая, не переживай, это я так.
Нокс заурчала.
— Нет, я сам. Чем ты там поможешь?
Урчание постепенно приобретало угрожающие нотки. Теперь оно больше напоминало рычание.
— Тебе придётся остаться здесь, — Эреб постарался, чтобы голос его звучал предельно мягко. — За этим надо следить. Ты же понимаешь, он ведь не соображает, что делает. Пусть лежит. Я надеюсь на тебя.
Эреб легко пробежался пальцами по пушистому загривку. Рычание утихло.
— Вот и славно, вот и умница. А я пойду, присмотрю за нашим детским садом, претендующим на звание Тайного ордена всех времен и народов.
Нокс фыркнула, выпустила коготки.
— Как бы ты к ним ни относилась — они ещё дети неразумные. А с мелких спрос какой? Но, может, оно и неплохо. Шансы выжить у детей всегда выше. И да, пусть мне это и не нравится, но береги сопляка. Без него ничего не выйдет.