— Эй, кто там?
Лачка обычно спал в кухне. Он страдал бессонницей, как почти все пожилые люди, и в ночной тишине прислушивался к тому, что происходит во дворе и на улице. В последнее время его любопытство обострилось, особенно в отношении меня. Виолета, разнося книги по кварталу, как-то между прочим сказала ему, что была когда-то моей женой. После этого Лачка немного изменился, стал задумчивым. И вот сейчас он, как всегда, проводил на кухне бессонную ночь. Ему все было ясно. Не осталось никаких колебаний и сомнений: я развратник, Виолета распутница. Мир делится на богатых и бедных, на мошенников и ангелов. Сам он — среди ангелов. Он вертится без сна на постели, оплакивая свою прошлую жизнь, когда он получал чаевые в ресторане «Болгария». Сердце его обливается кровью. А черные силы живут в достатке и неге — директора, начальники, разного рода общественные руководители… А ведь в те годы он, только пожелай, мог и третий этаж надстроить! А сейчас вот вынужден вертеться в кухне и считать стотинки, которые подбрасывают ему случайные жильцы.
Думая об этом, Лачка тяжело вздыхал.
— Поэт? Что это еще за поэт? — спросил он меня однажды, когда мы сидели с ним. — И почему вы его превозносите, если он покончил жизнь самоубийством?
Я почесал в затылке и ответил глубокомысленно:
— Сложное это дело, Лачка… Серьезное…
— А как он?.. Отравился или повесился?
— Отравился, — ответил я. — Яд — это самое эффективное средство!
— Где же он его купил? Он что, свободно продается? Или из-под полы?
— Можно купить…
— А я и не знал… Что, мышьяк, что ли?
— Мышьяк… А может, люминал, цианистый калий или еще что…
— Нет, эти штуки продаются из-под полы, иначе быть не может… И насколько я знаю, стоят недешево… Это яд! — Он задумался. — Хотя для него деньги не имели никакого значения. Раз решил умереть, то не пожалеет денег. Что значат деньги для самоубийцы? Заплатит, сколько затребуют. Правда же?.. А где они живут, эти поэты, а?
— Какие поэты?
— Вообще поэты?
— В большинстве своем в Софии. Там у них квартиры.
— Да, все в Софии… А здесь что, их нету? Как нету? И почему? Должны быть.
— Думаю, что есть.
— Да? А где, например? Ты их видел? И как они выглядят?
— Лохматые. И пьют.
— Что пьют?
— Коньяк.
— Так я и предполагал, — вздохнул он и снова задумался. — Мышьяком быстро… Несколько минут — и конец! Да, какие деньги люди имеют, а мы за каждую стотинку спину гнем… Что, не так?
Лачка попросил меня достать ему какое-нибудь грустное стихотворение. Я пообещал, и мы расстались. На следующий день я принес ему стихотворение. Он согнул листок и положил его в задний карман брюк, в котором обычно носил бумажник.