Я оказался в таком же, как и он, положений. Теперь я часто лежал с открытыми глазами и не мог уснуть. Вначале я скрывал это от Лачки, не хотел, чтобы он знал, что и меня мучает бессонница, но он сам понял это и однажды ночью позвал меня с балкона:
— Масларский! Иди сюда, выпьем по чашке кофе. Видно, нам с тобой все равно не спать, так хоть поболтаем о чем-нибудь.
Я ничего не ответил, он помолчал немного, потом снова подал голос:
— Коварная это штука, если не принять вовремя меры… У меня она появилась после революции. Точнее — с той поры, как отобрали в селе мой участок с кое-какими строениями.
— Меня это не интересует! — крикнул я. — Дай мне поспать!
— Извиняюсь, — сказал Лачка, — я подумал, что тебе не спится! — И он хлопнул балконной дверью.
Я яростно заходил по комнате, чувствуя себя обманутым. Мои босые ноги шлепали по доскам пола, и звук шагов доносился до кухни. Спустя какое-то время Лачка постучал мне в стену:
— Пожалуйста, потише! Люди спят.
Это разозлило меня еще больше. Я схватил стул и швырнул его в стену. Хорошо, что стул был сделан из гнутых железных прутьев, он не разлетелся вдребезги. Лишь штукатурка посыпалась на доски пола.
Лачка молчал. Я услышал, как он снова вышел на балкон. Его присутствие сводило меня с ума. А он все не уходил с балкона…
Несколько дней подряд Лачка пытался мне доказать, что для того, чтобы успокоиться, надо пить кофе. И однажды он сломил мое сопротивление. Я сдался. Открыл дверь и пошел к нему. Мы сели на балконе и провели часа два в глупых, никчемных разговорах. Он пытался мне доказать, что кофе благотворно действует на нервы, хотя некоторые врачи утверждают, что кофе, наоборот, расстраивает нервную систему. Я спорил с ним, но он был опытнее меня в споре и неизменно побеждал. В конце концов я признал его превосходство в вопросах медицины.
Оказалось, что он гораздо начитаннее меня. Однако самым крупным специалистом он проявил себя в вопросах семьи и брака. Он считал, что брак порабощает мужчину. Я спросил его, почему он так говорит, а он ответил, что это доказано самой жизнью.
— Оглянись вокруг, — сказал он, — ведь все мы рабы! Это же ясно! Почему я, например, не сплю по ночам, а жена моя спит? Почему?
— Такие уж у нее нервы.
— А почему мои нервы наизнанку?
— Дело, наверное, в характере.
— Нет, не в характере, а в том, что я раб. Поэтому я и не сплю, а она спит.
— А почему я не сплю? — спросил я его вызывающе. — Я не женат, не раб, а тоже не сплю.
— Пожалуйста, не надо о тебе, — усмехнулся он. — Тут мы с тобой входим в другую зону. — Он замолчал, слегка отодвинулся от меня, так как, наверное, вспомнил, как в свое время получил от меня затрещину, и сказал уже смелее: — Брак — это рабство, дорогой!