— Лучше тебе быть в стороне! — нашептывал он мне. — Ты же ведь не имеешь с ним ничего общего, так?
— В каком смысле?
— В смысле беременности.
— Я тебя не понимаю. Что, и меня обвиняют?
— Нет. Отец известен.
— Что же в таком случае?
— Смотри, чтоб не окрутили тебя, говорю… Потому что женщины умеют это делать, когда им небо с овчинку покажется, ищут дураков. А мы, мужчины, простофили. Это факт. Когда я женился на своей, она была в положении. От меня, конечно… Сын как две капли воды похож… Венчались, когда она была беременна. Неприятно, знаешь. Смотрят все на ее живот… Твой случай другой.
— Какой мой случай?
— В смысле бракосочетания… Если решишь!
— Я не думал об этом.
— Поговаривают.
— Кто поговаривает?
— Люди. Гюзелев. И другие.
Следующей бессонной ночью он мне сказал:
— Знай одно — ты ширма!
— Что?
— Ширма чужой страсти. Будь осторожен! Неужели ты не понимаешь, что тебя хотят сделать рабом? До каких же пор это будет продолжаться? Ты слепец. Ты ничего не видишь. А тебе уже набросили на шею цепь.
— Глупости!
— Смотри не соглашайся! Будешь потом локти кусать.
Этот человек обладал поразительной силой внушения. Я был в его сетях. Каждую ночь он продолжал свое дело, и вот однажды я полностью оказался опутан сплетнями. Я ходил как больной, боясь встретиться с Виолетой. Я думал, что все считают меня отцом ребенка, и боялся, что скоро все начнут показывать на меня пальцем и шептаться за моей спиной.
Моя бессонница достигла чудовищных размеров. В конце концов я попросил Иванчева освободить меня от работы во избежание какой-нибудь катастрофы. Тот нахмурился и ответил мне, что я, наверное, брежу. Я сказал ему, что действительно брежу, потому что полностью лишился сна. Иванчев мне категорически заявил, что такие производственники, как я, не имеют права уходить с работы. Он начал уговаривать меня выпить по «ампуле», как мы это делали прежде, но я отказался, поскольку испытывал чувство отвращения к алкоголю. Возможно, и тут свою роль сыграла бессонница. Тогда он предложил мне взять месячный отпуск по состоянию здоровья, и я согласился.
Но прежде чем уйти в отпуск, я решил встретиться с Векиловым, моим старым другом, с которым мы уже давно не виделись. Я позвонил ему по телефону и попросил:
— Только на полчаса!
— Тебе я могу посвятить и целый день!
— Спасибо, — ответил я и пошел на встречу с ним.
Наш разговор с Векиловым продолжался более двух часов. Мы поговорили с ним обо всем, что тревожило меня. Векилов был абсолютно прав, когда напомнил мне об обязанностях по отношению к человеку и поговорку «Друг познается в беде». После этого разговора я пошел на автобазу и сказал Иванчеву, что не хочу идти в отпуск. Бригадир предупредил меня, что в партийную организацию пришло много анонимных писем. Папка уже переполнена: «О морали на одном предприятии…», «Позор известен всему городу…», «Пятно разрастается…», «До каких пор?..».