, ассоциации с эпохальностью, эпичностью происходящих событий – с
Гомером:
Поворот мира. Все плотины снесены, все глубочайшие шлюзы открыты. Силы неба и силы ада вырвались на волю. Небо и ад в тебе! Небо и ад… Блудница, Иисус, Чингиз-хан [sic], Бетховен и слепой Гомер – всё в тебе! Гибель мира и его возрождение – то и другое совершается в тебе! (Анархич. вестник. 1923. № 1).
Таким образом, антропонимы в эмигрантской прессе обнаруживают довольно отчетливую дифференциацию: имена зарубежных исторических персонажей явно тяготеют к выражению негативных ассоциаций (количество имен с нейтральными или позитивными коннотациями им заметно уступает). Напротив, имена русских (славянских) деятелей предстают как позитивно окрашенные.
Прецедентные имена, представляющие наименования тех или иных мест, выступают в эмигрантской прессе характеризующими знаками пульсирующей, взломанной революционными событиями современности. Рассмотрим некоторые типы топонимов, значимых для эмигрантов.
Урбанонимы – наименования населенных пунктов. Социальная революция 1917 г. принесла с собой и топонимическую революцию: массовое переименование городов, поселков, сел, областей с целью искоренения старого строя, закрепившего свои культурно-идейные, исторические ценности в названиях населенных пунктов, и внедрения новой, большевистской, идеологии при помощи присвоения городам и селам фамилий (прозвищ) коммунистических лидеров, или имен, отражающих пролетарские идеи. Понятно, что топонимические новшества инициировали в эмигрантском дискурсе сложную и противоречивую игру старых и новых названий. Часто советские названия давались с параллельными дореволюционными, причем особое внимание обращалось на идеологические переименования:
ТАСС сообщает, что совет народных комиссаров советской Великоруссии [sic] решил превратить Сталинград, бывшую Царицынскую… в «район образцового социалистического строительства» (Сегодня. 1930. 7 янв. № 7).
Одним из наиболее символически насыщенных прецедентных урбанонимов для эмиграции выступало название города Санкт-Петербург; в эмигрантской прессе мы зафиксировали следующие номинативные единицы (сменявшие друг друга на протяжении краткого хронологического отрезка), а также публицистическую перифразу: Питер – Петроград – Петербург – Ленинград – град Петра (Великого). Примечательно, что официально-торжественного названия Санкт-Петербург в нашем корпусе не встречается ни разу. Разговорное наименование Питер, бытовавшее в русском речевом обиходе с начала XIX в. и быстро попавшее в литературу (Пушкин, Гоголь, Лесков, Достоевский, Некрасов и др.), в наших материалах фиксируется только в текстах анархической газеты. В монархических, военно-патриотических, правых изданиях это название не используется: