В то лето Яга из дикого леса нос не показывала. Она варила новые снадобья и сочиняла другие заговоры. Она по-настоящему наслаждалась обретенными способностями и силами, вспоминала минувшее, иногда замирала и вскрикивала, но пока не решалась покинуть пределы леса. Ходила зигзагами вокруг избушки, то травинку какую куснет, то цветочек расшелушит, то неприметную семечку добудет. Но многого она не понимала, и от этого злилась, накручивая себя до зубовного скрежета.
Черты ее лица исказились, огрубели – по сути, еще молодая женщина, Яга перестала улыбаться, и предстоящие роды страшили ее до мерзлой жути.
Однажды она поняла, что с тех событий, когда горящий факел этих жестоких людей влетел в ее дом, прошла уйма лет.
– Это мой господин спас меня, – не уставала повторять ведьма. – Это он!
Заканчивалось лето, и полетела паутина, провожая последние теплые погожие деньки, заодно намекая на предстоящие роды. Брюхо уже чуть ли в подбородок не упиралось, да и сама Яга чувствовала, что на сносях давно, но когда разрешится от бремени, не знала.
Как водится у всех без исключения дур разных времен и народов, околоплодные воды отошли разом, совершенно неожиданно.
Яга пискнула и неуверенно хихикнула, но с первыми же схватками запаниковала, а затем вдруг замерла с расширенными зрачками, придерживая ладонями круглый живот.
«Мамоньки мои!» – с тревогой промолвила она и улеглась на лежанку, ожидая неизвестно чего.
Роды затягивались. Несколько часов подряд плод не хотел покидать утробу матери, в которой он уже один раз умирал, чтобы вновь возродиться спустя 45 лет. Схватки накатывали волнами, иногда ослепляя режущей болью. Тело женщины инстинктивно готовилось к родам, трансформируя и расширяя родовой проход.
Ведьма плакала и кричала. Она свалилась вниз с лежанки и то заламывала руки, то, закрыв глаза, скребла ногтями плахи пола.
Время тянулось, но теперь боль, тупая и ватная, уже не сводила с ума. Яга поползла по дубовым доскам к печи. Она не догадалась поставить ковш с водой поближе и теперь, ослабевшая, не могла дотянуться до него, чтобы испить водицы и хоть чуточку восстановить силы.
Яга протяжно выла, распугивая всех земных тварей в округе на целую версту. Она лупила себя по животу березовым поленом и мечтала только о том, чтобы эта пытка поскорее закончилась.
От неуемного гнева и боли измученной ведьмы над избушкой на курьих ножках закручивалась черная спираль тяжелых туч, громыхающая и вспыхивающая. Гнулись верхушки старинных елей, срывалось мочало с их ветвей и закручивалось, растрепываясь. Ураган поднимал в воздух ворохи прелой листвы и пожухлую траву. Жесточайший шторм разрывал на части деревья и коряги, перемалывая их в щепки и труху.