Засунув в рот сына тряпочку с хлебом и солью, собралась в путь-дороженьку. Хотелось, как там серость Красатинская поживает…
Шла неожиданно долго, видать, далеко избушка вглубь Молохова урочища забралась.
Выйдя туманным утром к самому краю леса, Яга встала как вкопанная. Разрослась Красатинка! Пахло скотом и печью – ведьма долго водила длинным носом, как княжеская охотничья псина.
Решилась – вышла из подлеска на поскотину, подалась к спящим людям, перебирая дворы.
Этот дом не подходит – убогий сильно, этот тоже – собаки злые, следующий темный, ощерившийся колючим палисадником, другой окружен высоким забором, а вот новый дом сверкал милыми сердцу резными петухами: синим и красным. От избы за версту шел запах пирогов, а внутри ворковал приятный голос молодой женщины.
«Тут», – решила ведьма и, взглянув на прощание на своего сына, оставила плетеную корзину с младенцем на чистом, выскобленном крыльце.
– Соколик мой! В деревне тебе будет лучше, чем в лесу, – прошептала ворожея. Быстро поцеловала сына в розовый лобик и ушла, оставив в корзинке той плашку серебра для будущей мачехи Сокола.
– Так лучше, так лучше, – повторяла она до тех пор, пока не услышала, как тот самый красивый грудной голос женщины-хозяйки вскрикнул и позвал мужа.
– Дите! В корзине дите! – кричала селянка. – Мальчик! Господь послал нам ребенка!
Баба Яга сначала вроде бы даже хихикнула в кустах, а затем неожиданно для себя всхлипнула, размазала слезы-сопли по лицу и, завернувшись с головой в серую хламиду, потопала обратно в глушь, в лес, домой, к избушке на курьих ножках, прихватив по дороге заблудшую курицу-пеструшку «для супу».
Промаялась две недели, даже попробовала выть на луну, подобно волкам сереньким, все вещи сыночка нюхала, но так и не успокоилась. Пошла к трону Чернобога, уж он-то поговорит с ней, подскажет. Попила на дорожку настойки травяной и подалась. День и ночь искала трон Чернобога, нашла с трудом, а каменный путь и вовсе только на обратном пути сыскала.
Там, у заклан-камня Баба Яга выпучила глаза – ее сакральная жертва, красавица Преслава, невинно убиенная завядшая невеста по-прежнему лежала на черном жертвеннике. Рядом с ней, на доле[6] дожидалась новой смерти жадная Скверна.
Яга бухнулась на колени и поползла униженная к дубовому трону ее бога – приползла и давай поклоны отвешивать. Молилась Чернобогу долго, истово, бестолково. Все думала, что сейчас владыка обязательно явится посмотреть на свою самую преданную жрицу. Но бог мертвых не снизошел, не явил своего жуткого облика. Яга замолкла, терпеливо ожидая Чернобога, но отшлифованный временем трон оставался пуст.