— Да-а, — помолчав, проговорил Пешков, — нехорошо получается, совсем нехорошо. А почему, скажи, пожалуйста, в начале первой пятилетки мы перешли на сплошные рубки? По-моему, все зло отсюда.
— Нет, не отсюда.
— А откуда же?
— Сплошные вырубки и раньше проводились. Правда, в меньшем проценте по отношению ко всему объему рубок. Больше старались рубить выборочно.
— А теперь выборочных рубок совсем нет, только сплошные. Рубим все подряд! Разве это порядок? Разве не в этом зло?
— Не в этом Георгий Павлович, не в этом. Зло, как ты выражаешься, заключается в том, что мы отошли от принципиальных положений, от правил постоянства пользования лесом. А это правило трактовало: изволь рубить так, чтобы полезности леса в данном хозяйстве, лесном, не уменьшились. Значит, не только лес на данной площади должен был сохраняться навечно, но и все полезности, происходящие от леса, уменьшаться не должны. Умное было правило, и нарушать его никому не позволялось под страхом тягчайшей ответственности.
— В чем же мы отошли от этого правила?
— Чтобы сохранить лес навечно, категорически запрещалось при сплошных рубках вырубать в год больше одного процента площади лесов данного хозяйства. Это для средней России. А у нас в Карелии даже восемь десятых процента — у нас лес медленней растет. И проводили такие рубки узенькими полосками, чтобы на них через несколько лет лес сам вырос.
— А мы...
— Мы вырубаем до трех, даже до четырех процентов площади в год. Сплошняком. И рубки проводим на огромных площадях концентрированно. Раньше лесозаготовитель при сплошных рубках обязан был обеспечить немедленное и полное восстановление лесов на всей вырубленной площади. Дело твое, хоть сей, хоть сажай, но вырубленная площадь через несколько лет должна быть полностью покрыта молодым лесом.
— Поэтому, значит, и рубили выборочно...
— Надо полагать. При выборочных рубках лес восстанавливает сама природа.
— Сергей Иванович, ты в академии учился, там небось ученых людей предостаточно. Не могут же они не понимать, что уход от постоянства пользования в конце концов поставит в тяжелое положение с лесом не только Карелию.
— Должен тебе сказать, что в России было много лесоводов с мировым именем. Часть из них, как говорится, грудью встала на защиту теории постоянства пользования. Другие стали искать компромиссные решения, да так до сих пор и ищут. А третьи просто отреклись от этой теории, заявили, что она тормозит развитие народного хозяйства.
— Имя, значит, мировое, а характерец хуторской, — сыронизировал Пешков. И тяжело замолчал.