— Кто тебе сказал?
— Тот же человек, который сказал, что твоя семья близка к банкротству из-за этого дурацкого замка майора Тревэниона и надеется с твоей помощью восстановить состояние.
Кьюби повернулась к нему.
— И если это правда, то кто виноват? Вина лежит не только на моем брате! С шестнадцати лет, еще когда замок только замыслили, я тоже о нем мечтала. Стоило мне увидеть чертежи и эскизы, и я была очарована. Как и моя мать, Огастес, Клеменс и Шарлотта. Мы все несем ответственность! Стоимость оказалась гораздо выше наших ожиданий. Я рассказывала об оползнях. И было еще много неудач. Мы все виновны.
— Но пожертвовать собой ради денег должна ты.
— Ох, — она холодно пожала плечами со странным безразличием. — Кто говорит о жертве? Я еще могу найти какого-нибудь привлекательного и состоятельного мужчину, который мне будет куда дороже, чем его кошелек.
— Как когда-то был дорог я?
— Ты... — она презрительно засмеялась. — Ты просто Джереми и к тому времени давно обо всем забудешь.
— Ты заставляешь меня забыть. Но неужели ты думаешь, что я смогу? Я влюблен в тебя. Я люблю тебя. Люблю тебя, Кьюби. Это совсем ничего для тебя не значит?
— Хватит об этом, говорю же. Успокойся. Тише!
Толпа влекла их обратно в зал.
Она посмотрела ему в лицо.
— Я сожалею, Джереми.
— Только из-за меня или за нас обоих?
— Я сожалею, что позволила себе слишком сильно тобой увлечься.
В этом он увидел луч надежды среди всей этой горечи, ревности и страданий.
— Значит, я по-прежнему тебе дорог.
— Об этом не стоит больше говорить.
— Что это значит?
— Это может означать что угодно. Давай вернемся обратно. Я всё еще хочу посмотреть пьесу.
— Кьюби...
— Хватит, прошу...
— Кьюби, ведь тебе не всё равно. Будешь и дальше отрицать?
— Я не на свидетельской трибуне!
— Можем ли мы еще встретиться? Возможно, после ужина.
— Нет! Если бы я знала, что увижу тебя здесь, то не приехала бы!
— Поговорить. Только десять минут.
— Нет.
— Так что же? — спросил Валентин, проталкиваясь через толпу и улыбаясь зажигательной, плутоватой улыбкой. — Ты к нам присоединишься? Клеменс и Клоуэнс уже там, не хотят упустить ни слова. Взбодрись, Кьюби, сейчас начнется фарс. Полагаю, ты приняла трагедию слишком близко к сердцу.
II
Около девяти вечера объявили еще один антракт, но Кьюби не сдвинулась с места. Когда представление закончилось, и они вышли в теплую и ветреную апрельскую ночь, на площади ждали и подмигивали экипажи, портшезы и фонари, но до Уорлегганов было всего четыре минуты пешком, а посему пятеро молодых людей отпустили экипаж и решили прогуляться, ступая осторожно, чтобы не угодить в лужи, конский навоз и кучи мусора. Они болтали и смеялись по пути от Хай-Кросс до церкви Святой Марии, потом по Черч-лейн на новую широкую Боскауэн-стрит, а оттуда на Принц-стрит, по правой стороне которой поднимались ступени в особняк Уорлеггана.