«Мнда, видимо фокус не прошел», — подумал я.
— Но я считаю, что тебе знать — будет справедливо, поэтому и рассказала, — говорила она, улыбаясь во все зубы, — ей это тоже зачтется. У них, у богов нельзя нарушать собственные правила и принципы.
«Ну да… Поэтому становясь богом, если захочешь куролесить куда влезет, то выбирай что-то абстрактное с противоположными крайностями», — смекнул я.
И пошел я тогда в храм к Варканарэ и трижды воззвал к справедливости.
На зов явился тесть, посмотрел на меня так оценивающе, усмехнулся, пообещал, что поговорит с ней, и ушел. И я ушел.
На следующий день состоялась наша встреча. Моя богиня злилась на меня, ругала, упрекала, но я видел, что она готова разрыдаться.
— Ну, Сарумаш, ну зачем тебе этот реал? Скоро и тут будет вполне себе реал, осталось год, может чуть больше!
— Огонёк мой, я не могу здесь остаться сейчас. Когда этот мир обретёт самостоятельность, я найду способ пройти сюда. Но пока мне в тягость здесь находиться.
— А как же я? А как же наша дочь? Ты не хочешь быть тут при её рождении?
— Если я останусь тут на момент обретения миром самостоятельности, то я буду навсегда привязан к этому миру, а мне хотелось бы оставить возможность выбора.
— Чего тут выбирать, или ты меня не любишь?
И примерно в таком ключе много раз одно и то же но в разных вариациях.
Мне пришлось долго её успокаивать и убеждать, что я вернусь. Но становиться богом, как хотела для меня Варканарэ, я отказывался наотрез.
Теперь, когда попрощался, можно было приступать к переносу. Оставил всем наказы и заветы, строить коммунизм и разви вать демократию, бороздить большой театр, переписал всё свое имущество, — хорошо когда брат императора в знакомых, и родство доказать проще и бюрократия сильно упрощается. Оставил координаты, которые получил только появившись в этом мире, они, скорее всего очень важные, а я не знаю когда вернусь. Короче, я собрался и был готов шагнуть в реал.
Теперь мне стали понятны рассуждения Варканарэ о мести и законности.
Она боялась что может сложиться ситуация как в древней Греции, где месть в некоторой степени была законной.
«Кровь за кровь» — в дохристианские времена этот закон был одним из главных, но и тогда месть старались нормировать, или получить с этого прибыль. Вот уж не знаю чего больше.
Совершивший убийство становился вне закона, его мог невозбранно убить любой, не только родственник пострадавшего, но это только до того момента, пока преступник не принесет искупительную жертву богам. Как правило, совершивший преступление приносил кровавую жертву, ягненка или бычка и омывался жертвенной кровью, — кровь можно смыть только кровью.