- Ах, простите! - Крыся вырвала руку, глаза источали откровенное презрение. - Вы мне не муж и не старший брат. Я ухожу, когда и с кем хочу. Au revoir? Получите - au revoir!
И, подхватив Сергея под руку, она покинула магазин пана Богуславского. Брошенное вдогонку "psiakrew!" неожиданно ее рассмешило.
- Злоба имеет свойство возвращаться бумерангом! - воскликнула она, усаживаясь в такси. - Вы такой сильный! Такой могучий! - она положила голову ему на плечо. - Шофер, гони в "Bristol".
Разумеется, Сергей не мог знать, что и последняя сцена с Чарнецким была тоже частью общего сценария, но его насторожила искусственность реплик и нарочитая бравада певицы. Похоже, правду говорят о вольных нравах гордых полячек. Вот только хотелось бы знать - одной конторе они служат или разным.
В "Bristolu" Лондоне" швейцар, бородатый, ливрейный, моложавый, склонился чуть не до пола. Метрдотель, сухопарый, с задорным хохолком на маленькой головке, с выправкой отставного полковника, был преисполнен чувства собственного достоинства и неподкупного благоволения.
- Пани Крыся, - произнес он торжественно и вместе с тем задушевно, ваш отдельный кабинет как всегда ждет вас, - и королевским жестом он предложил прибывшим гостям следовать за ним. В большом зале почти все столики были заняты, и когда они проходили через него по широкой ковровой дорожке, мужчины и женщины провожали их восторженно-завистливыми взглядами, и можно было расслышать тут и там произносимое сдержанно: "Это Крыся! Сама Крыся Вишневецкая!" Кабинет поразил Сергея. Просторный - метров сорок - он весь, кроме единственной двери, был обтянут темно-зеленым бархатом. В центре стоял огромный овальный стол, покрытый яркой темно-вишневой скатертью. Друг напротив друга разделенные десятиметровым столом, стояли два кресла искусной резной работы, исполненные в виде монарших тронов. Больше в комнате никакой мебели не было. Все четыре стены были увешаны крупными, метр на метр фотографиями певицы. Ни на одной из них она не выступала на сцене. Крыся на фоне римского Колизея. Крыся на фоне лондонского Биг Бена. Крыся на фоне Эйфелевой башни. Крыся на фоне венецианского Дворца Дожей. Крыся на фоне стокгольмского Королевского дворца... Откуда-то с потолка, который также был затянут зеленым бархатом, струился неяркий свет, направленный на лицо Крыси на всех фотографиях. Она улыбалась, смеялась, хмурилась, негодовала, плакала, кричала, говорила, молчала, сидела, лежала, пела, бежала - многоликая красавица на фоне многоликой планеты. Довольная произведенным впечатлением, она произнесла задумчиво: