— Отец?
— Не знаю. Он не принимает какую-либо форму, я его вижу как туман и ощущаю иными способами. Просто как присутствие.
— Тогда я сегодня спрошу у учителя, возможно ли с ним как-то вступить в контакт. Лео, ты сегодня пойдешь со мной?
Учитель догадался, что у меня есть фамилиар, потому сказал, что будет не против, если я принесу его с собой. Да и Лео будет ближе ко мне и способен будет помогать. Лео одно время отнекивался, потом согласился. С тех пор я беру его с собой, если у Лео не возникает нежелание туда идти. Такое иногда происходит и даже не знаю отчего.
Как-то я спросил Лео о причинах и он ответил, что приходится очень много говорить, ибо все почему-то просят, чтобы про что-то рассказал. А кошачий речевой аппарат не очень приспособлен для долгих разговоров. Но тут он явно притворяется, потому что со мной он может говорить часами и ничто ему не мешает.
И Анфису уже строго предупредили, чтобы она не тискала Лео и не целовала его в мордочку.
Она, конечно, умильно глядит на него и явно мечтает, чтобы ей разрешили это сделать, но ведь не трогает же!
— Лео!
— Ну ладно, пойду…
Тогда придется брать корзинку.
— Лео, а расскажи мне про то, как можно будет связаться с моим отцом, если этот призрак-именно он?
— Это не настолько сложно. Ты напишешь ему письмо, а когда он появится, я ему его покажу. Только не очень длинное, потому что здесь он бывает с минуту.
— Лео, а сколько раз он здесь был?
— Раз-два в год. Я просто не всегда на него внимание обращаю.
— Лео, а ты не сможешь разбудить меня, когда он придет снова?
— Это маловероятно. Ты спишь, как гном после визита в трактир, то есть — не растолкаешь.
— Ну, ты и скажешь! Ладно, я буду вставать, сейчас будильник зазвонит.
Истекал август, скоро надо было решать: буду ли я по-прежнему ходить в школу или буду учиться всему у учителя. Я-то был согласен, но поскольку я еще маленький, решить должны были мама и брат, как опекающие меня взрослые. А они еще не решились. Маме не хотелось, чтобы я много времени проводил вне дома, а брат хотел сделать так, чтоб мама не беспокоилась. Я с ним уже говорил, и Валерий мне ответил, что он считает, раз я хочу учиться магии и согласен большую часть времени проводить у учителя, то так тому и быть. Он лично в этом не видит ничего плохого, ибо сам много лет жил в Царицыне. Но ему не хотелось бы огорчать маму. Поэтому надо как-то было ее уломать.
Уламывал я ее неделю. Она даже специально переговорила с учителем, и, поплакав, согласилась. Вот не понимаю я, зачем плакать? Ну, когда что-то болит, это ладно, но сейчас-то для чего?