— Что ж там такого интересного? — спросил кто-то.
— Как вам сказать… — Марина Николаевна помолчала, раздумывая. — Жизнь живая. Люди живые. Страсти.
— А говорите — только строят…
— Производственные страсти. Получается, бывают и такие. Поверите, читаю и сама удивляюсь, сама себе не верю — господи, да мне что за дело? Строят они там этот комплекс, ну и на здоровье. Мне-то что? Но захватило, оторваться не могу. Все там есть, в этой производственной вещи. Боль, грусть… Жизнь, одним словом. Очень советую прочитать! — Она назвала автора, название повести и журнал, в котором та была опубликована.
— А про любовь? Есть что-нибудь подходящее?
Марина Николаевна сделала вид, что не заметила насмешливости вопроса, и ответила вполне серьезно, что про любовь, по ее мнению, нужно читать прежде всего у классиков, у Бунина, например.
Украдкой взглянув на часы, Марина Николаевна увидела, что время ее истекает.
— Еще есть вопросы?
— А где вы работаете? — раздался все тот же насмешливый голос.
Теперь она наконец разглядела спрашивающего. Это был парень лет двадцати пяти, рослый, красивый и кудрявый. «Любимец женщин», — решила Марина Николаевна. Она знала этот тип. Такие никогда о своей роли любимца не забывают и демонстрируют ее при всяком удобном случае.
— Я говорила уже, что работаю в областной библиотеке, — сказала она. — Милости просим к нам.
— А где вы живете? — спросил парень.
— Улица Энтузиастов, дом сто двенадцать, квартира девять, — серьезно и доброжелательно ответила Марина Николаевна. — Заходите в гости.
Раздался смех, и она рассмеялась вместе со всеми. Кудрявый парень тоже смеялся, показывая белые, яркие зубы.
Подобные заигрывания случались при обзорах нередко. Когда-то они Марину Николаевну раздражали и сердили, а потом она стала видеть в них лишь забавное и смешное. А иногда даже приятно было, что там скрывать. Ведь этот парень ровесницей ее, наверное, считает, раз ведет себя так. Что ж, это комплимент, да еще какой!
В библиотеку она возвращалась в прекрасном настроении, чувствуя себя странно свежей среди жары и духоты. Надо почаще вот так вот на люди выбираться, думала Марина Николаевна, иначе закисать начинаешь. Как ни любила она свою работу, но иногда чувствовала, что та начинает надоедать. Вечно одно и то же: книги и читатели, читатели и книги… В этом чудилось что-то вторичное, словно не настоящая это жизнь была, а отражение жизни. Вот тогда, в такую пору как раз и полезно свежего воздуха глотнуть…
Выступление перед мужской аудиторией, мужское внимание, которое она вполне и с удовольствием ощутила, особенно как-то приободрило Марину Николаевну. Она шла, высоко держа голову, четко и неторопливо печатая каждый шаг, испытывая телесную, мышечную радость от движения, от сознания зрелой своей силы и женской привлекательности. И, как бы в ответ на все это, ей вспомнился Бритвин, вспомнилось его лицо с твердыми и словно бы чего-то ждущими, требующими от нее глазами. Она улыбнулась невольно и подумала, что он, может быть, зайдет в библиотеку сегодня вечером.