Татьяна зашла в сарай и быстро вышла, уже без ведра и с выражением еще более сердитым, чем прежде.
— Начали делать уже? — спросила она, глядя на старика в упор.
— Что? — не понял он, заранее чувствуя себя виноватым.
— Ну, этот… гроб-то свой. Федор мне сказал, я знаю…
— Начал… — Старик потупился.
— Ох, господи! Надо же до такого додуматься. Зачем, к чему? Или вам не живется у нас?
— Ну, что ты, милая! Все по-хорошему. Да я, может, еще до ста годов прожить собираюсь.
— Зачем же тогда?..
— А про запас, на всякий, как говорится, пожарный случай.
— Между прочим, если такими делами шутить будете, — невестка кивнула в сторону угля, — то случай, глядишь, и подвернется. Дедушка, — сказала она урезонивающе, — думать же надо, что можно, что нельзя.
— Учтем, хозяйка! — Старик шутливо шаркнул сапогом и вытянулся.
Кирюша-пастух за сезон несколько раз загуливал дня на два — на три, и со скотом своим в это время сельчане обходились кто как мог. В один из таких Кирюшиных загулов старику и пришлось Зорьку попасти.
Невестка долго сомневалась, прежде чем согласиться на такое. Старику это и приятно было (выходит, беспокоится о нем, жалеет), и в то же время он чувствовал себя задетым — неужели ж он с подобным пустяком не в силах совладать?
На пастьбу невестка собирала его тщательно: ватник дала, плащ брезентовый и сумку с едой.
— Как в дальний путь, — усмехнулся старик.
— А то что ж, для старого человека и дальний.
Она зевнула, похлопала ладонью по губам и повела плечами. Старику так ясно вдруг представилась сладкая истома ее молодого, здорового тела, не стряхнувшего еще остатки утреннего сна. Вот и он когда-то, пацаном, так же маялся на заре, перед тем как выгнать со двора корову. Спал наполовину, пока роса босые ноги не обожжет, пока ветерком утренним как следует не обдует. Бывало, до околицы почти полусонный брел, загребая подошвами дорожную пыль. А теперь не то, такая ясность, такая трезвость в голове, будто и не спал вовсе.
— Вот он, пастушок, на полном взводе! Какие указания будут?
— Да какие ж… Поосторожней там. На землю голую не садитесь, простыть можно… Плащ свернуть да подостлать. В обед подоить приду и поглядим, как там дальше. Куда погоните-то?
— В Семкин лог, думаю.
— Не далеко ль? Поближе б надо, вон хоть на выгон.
— Где далеко? Близко вовсе. Я там, помню, мальцом еще пас. Его один, Семкин, теперь и не запахали. А если ты сомневаешься, что доить далеко тебе идти, так я подгоню к обеду.
— Ну, ладно… — Невестка помолчала, пристально оглядывая его как малого ребенка, собранного на улицу. — Все вроде. Хоть бы дождь, не дай бог, не собрался…