На дороге прямо напротив старика остановился трактор, оранжевый ДТ. Тракторист спрыгнул на землю и медленно и как бы неохотно направился к ручью. На фоне голубого неба и зеленой травы его фигура в черном комбинезоне, черной кепке и сапогах выглядела особенно угрюмо. Старик с трудом узнал в нем Ваньку Стукалина.
Подойдя к берегу и не обращая внимания на сидевшего совсем рядом старика, Стукалин опустился на корточки, пополоскал в воде руки и плеснул ею в лицо. Потом поднял голову и долго молча, словно раздумывая, смотрел на старика.
— Привет! — крикнул он наконец хриплым, странно слабым голосом.
— Доброго здоровья!
— Прохлаждаешься?
— Да вот, понимаешь, коровенок пасу. Кирюша наш в загуле.
— Как же, видел только что. Около магазина кренделя дает.
Стукалин натужно встал, шагнул, не глядя под ноги, в мелкую воду ручья и подошел к старику. В лице его была нехорошая бледность.
— Ты чего это такой белый? — спросил старик.
— Желудок прихватило, елки-моталки… — Стукалин осторожно сел и обхватил колени руками. — Соду, понимаешь, дома забыл. Я только содой и спасаюсь. Заглотишь с полгорсти — и вроде ничего, легчает.
— Это повышенная кислотность называется, — сказал старик. — Сода ее, стало быть, и осаживает.
— А то я сам не знаю! — фыркнул Стукалин. — Мне так в больнице и сказали. Гастрит с повышенной кислотностью и подозрение на язву. Полежать у них оставляли, обследоваться.
— Ну, и чего ж не лег?
— Да я скорей в гроб лягу, чем в эту больницу! В такую-то пору там гнить, ты что? И со скуки ж помереть можно.
— Вот и дурак. Здоровье надорвешь — не поправишь.
— А-а! — отмахнулся Стукалин. — Что они сделают, вылечат, что ль? Надо самому это дело переломить. Об коленку…
— Оно и видно, как ты ломаешь.
— Ничего, прорвемся…
— Может, пожуешь чего? — предложил старик. — У меня тут есть харчи.
— Давай, — сразу согласился Стукалин. — Помогает иной раз.
Ел он с видимой неохотой, с выражением брезгливости и отвращения. Глядя на это, старик почувствовал, что и у него пропал аппетит, слабость какая-то появилась и под ложечкой начало словно бы побаливать. «Прямо как заразился, — подумал он, усмехаясь. — Надо же…»
— Слушай, — сказал Стукалин. — Я ведь тебе ополовиню всё, нехорошо вроде…
— Да ты что! — возмутился старик. — Ты посмотри, сколько мне тут всего Татьяна насобирала. Это ж мне на два дня паек. Ешь, пожалуйста, не стесняйся.
— Я и то стараюсь, хоть и не идет.
— А ты молочком запивай, так оно легче будет проскакивать.
— Молочко — да, хорошо влияет. — Стукалин отхлебнул из бутылки. — Главное, понимаешь, раньше-то меня в феврале — марте прихватывало. Время вольное более-менее, можно отлежаться, ежели невмоготу. А на этот год — вон когда…