— Значит, ты в самом деле все знаешь? — спросил Лу, отчасти для того, чтобы снять напряжение, отчасти потому, что действительно был восхищен и немного испуган.
— Боюсь, что так.
— И ты не. не обманываешь нас?
— Никакого обмана. — Фред покачал головой.
Лу Пикок был невысок росток, но упрям.
— А что ты мне скажешь про оранжевые розы? — сомневающимся тоном спросил он.
Взгляд Фреда снова ненадолго стал растерянным, но затем он сообщил:
— Оранжевый цвет не относится к основным, это сочетание красного, желтого и розового различной интенсивности. До появления пернецианских сортов оранжевых роз было очень мало. Все оранжевые, абрикосовые, красно-желтые и коралловые розы в той или иной степени облагорожены розовым цветом. Некоторые из них достигают превосходного оттенка Cuisse de Nymphe émue.
Лу открыл рот от удивления.
— Что-нибудь не так?
Гарри Баллард тяжело выдохнул.
— А что ты знаешь о Карпентере? — задиристо спросил он.
— Карпентер, Милфорд. Родился в тысяча восемьсот девяносто восьмом году в Чикаго, штат Илли.
— Это все не то, — прервал его Гарри. — Меня это не интересует. Коммунист он или нет — вот все, что мне о нем нужно знать.
— В предвыборную кампанию входит множество элементов, — против своей воли продолжал Фред, — личность кандидата, его доходы — если они есть, отношения с прессой, экономическими группами, традиции, опросы общественного мнения.
— А я говорю, что он комми! — повысил голос Гарри.
— Ты голосовал за него на прошлых выборах, — вмешался Лу. — И я то.
— Не голосовал я за него! — взорвался Гарри, багровея с каждым мгновением.
На лице Фреда Элдермана снова появилось отрешенное выражение.
— Воспоминания о том, чего на самом деле не было, — это своеобразное нарушение памяти, известное под разными названиями, такими как патологическая ложь или мифомания.
— Ты назвал меня лжецом, Фред?
— Она отличается от обычной лжи тем, что говорящий сам в нее верит и.
— Откуда у тебя этот синяк под глазом? — спросила потрясенная Ева, когда он зашел в кухню. — Неужели ты подрался, в твоем-то возрасте?
Она еще раз взглянула на его лицо и бросилась к холодильнику. Пока он рассказывал, что произошло, Ева прижимала кусок бифштекса к его заплывающему глазу.
— Он просто бандит! — приговаривала она. — Бандит!
— Я не виню его, — возразил Фред. — Я сам его оскорбил. Теперь я даже не понимаю, что говорю. В голове все перемешалось.
Ева встревоженно посмотрела на его сгорбившуюся фигуру:
— Когда же наконец доктор Бун тобой займется?
— Не знаю.
Через полчаса, несмотря на протесты Евы, он отправился вместе с напарником прибираться в библиотеке. Но едва Фред туда вошел, как тут же охнул, схватился за виски и упал на колени.