— Не знаю, — ответил Крис, огибая балаган и сворачивая к торговым рядам. — Где-то здесь.
— Я его не вижу.
— Так это хорошо, главное, чтобы он видел нас.
От лотков пахло свежей выпечкой и копченым мясом. Запахи, от которых леди должны воротить нос, предпочитая вырезку и кремовые пирожные. В животе заурчало, в последний раз я ела сутки назад. Этим утром завтрака предусмотрено не было, в лавке травника я смогла только умыться, разгладить руками одежду, что впрочем, не пошло ей на пользу, и забрать волосы под капор. Но сегодня здесь всем был безразличен внешний вид кого бы то ни было. Непрерывно звякая по рельсам, полз трамвай. Как и предсказывал травник, народу на площади собралось очень много, и все они стояли, ходили, смеялись, болтали и что-то жевали или торговали. Один раз мне показалось, что я увидела улыбающегося магистра Виттерна, кидающего снежок в ребятню, но… В руках мага скорее была бы шпага, а на изуродованном лице, что угодно, но только не улыбка.
Ко мне подскочила торговка с лотком и принялась расхваливать цветные ленты:
— Леди, вы только посмотрите, какой узор, а цвет! Во всем Льеже ни у кого нет таких лент, как у Марьяны — вышивальщицы…
— Вот, господин, смотрите, какие перчатки, воловьи… — поравнялся с Крисом парень в жилетке.
Барон молча взмахнул рукой, и торговцы тут же отстали, а мои мысли вернулись к кожевеннику, то ли перчатки навеяли, то ли клеймо мастера на коже.
— Крис, а куда исчез Ули?
— Что значит, куда исчез? — он поднял брови, торговые ряды закончились, но народу, кажется, стало еще больше. — Я оставил его вместе с санями у ворот мастерской, уверен, племянники уже обнаружили пьяного в хлам дядьку и теперь негодуют по этому поводу.
— Пьяного?
— В том числе. И оглушенного. Думаешь, я настолько плох, чтобы сбросить в сугроб человека, который помог мне освободиться, и украсть его сани?
— Да, — не стала юлить я.
— Ты мне льстишь, Ивидель, я убийца, но не вор.
— Интересная градация, — пробормотала я, но одна из беспокойных струн, трепетавших внутри, затихла. Раньше я не была столь щепетильной. Но с другой стороны, раньше в моей жизни мало, что зависело от таких простых людей, как кожевенник. Все было распланировано и оплачено: учеба, замужество, воспитание титулованных наследников.
С деревянных мостков в ледяную воду чаши, осенив себя знаком Богинь, нырнул мужчина в белой льняной рубахе, раздались возгласы одобрения. Снова зазвенел трамвай, вагон вновь отправился по маршруту, на подножках толкались мальчишки, теперь пахло сладостями: мочеными яблоками и карамелью. Стрелка часов на башне ратуши передвинулась на одно деление, в другое время, я бы услышала механический скрежет, но сейчас за гомоном толпы ее ход был беззвучным. Половина двенадцатого, до встречи еще четверть часа.