Регген, еще недавно бывший на диете, ел и пил наравне с будущим тестем, а в том, что эта будущность наступит очень скоро, старший Степной был твердо уверен. Поэтому наливал он много и говорил-говорил-говорил. О том, какая я бесценная: работящая, стойкая, не пугливая, экономная, хозяйственная, и самое главное — неговорливая. И опять отец, хваля, «отдавал» товар в чужие руки, совсем не зная, откуда эти руки растут. Или не желая знать. Ведь замужество превыше всего! И на этом фоне ни мука по две серебрушки и семьдесят пять медяшек за мешок, ни договоренность об оптовых закупках меня уже не радовали.
— Н-не вздыхай ты так… Йик! Все хо-хорошо, — решил приободрить меня граф-оружейник. Тележку в угол задвинул, приосанился. — Мы муку вон… взяли? Взяли! Подъемник исправили? Исправили! И те-теперь будем у сестры старосты закупа… Йик! Закупа-ться по це-цене ниже рыночной. Ну, Ося, не гру-у-сти.
— Да я не поэтому… — Сорвав с себя пальто и перчатки, отбросила их на кресло. — Из-за отца.
— А что с ним? — не понял Регген. — Хороший мужик, тобой очень го-гордится.
— И поэтому старательно сватал меня за мага, не спросив того ни чем на жизнь зарабатывает, ни где живет?! — возмутилась я, указав на кузню да и поместье в общем.
— Так это ему знать не… Йик! Не нужно. Он говорит, главное, чтоб человек был хорошим, а что до быта, так Ося сама его наладит и все, ч-что надо в порядок при-и-ведет.
— Так и сказал?
— Не просто сказал, похвастал! Что ты вопреки всему… три дела на ноги подняла. Шкатулки… массажные комнаты и-и-и что-то там еще.
— Грибы, — невесело усмехнулась я и моргнула пару раз, чтоб интерьер перестал расплываться. А я и не знала, что отец горд за меня. — Это еще до брачных клятв было. У Рябого помимо комнат со старьем, ожидавшим ремонта, сараи во дворе стояли, доверху забитые опилками и трухой — самое то для грибов. Но… стоило купить лицензию и получить первые плоды, муж сказал, что от спор трудно дышать, и все запретил.
— Он споры из двора унюхал? — удивился граф-оружейник, подхватил один из мешков и отправился к чану.
— Из дома. Им странным образом удалось пробиться сквозь обитавшую там пыль, грязь и… Просеять не забудьте! — рыкнула, когда он попытался вот так, из мешка муку засыпать в чашу.
— Так она мелкого помола и дво-двойного просева, — начал Регген.
— Иными словами, в последний раз просевали ее осенью или того хуже, летом.
Нехотя он повиновался. Сбросил пальто и пиджак, взял сито и словно между делом заметил:
— Ох, чувствую, скоро от муки будет нечем дышать. Йик!
От такого заявления я разом забыла про отца и его продающие речи. Подбоченилась, прищурилась, протянула с укором: