Беру все на себя (Красницкий) - страница 168

– Так, – подтвердил Егор. – Ну и что?

– И примерно на трети расстояния между лесом и подворьем не то промоина, не то овражек, кустиками заросший. Так?

– Ну, так, так! Ты это к чему?

– А к тому, что либо мальчишке, либо бабам, рано или поздно, понадобится по нужде как раз в те кустики отлучиться. Вот бы там кого-то из них подстеречь да скрасть. Может, чего интересное от них узнаем? Арсений, ты с парой разведчиков до тех кустиков незаметно добраться сможешь?

– Да запросто! Хе-хе… – ратник Арсений блудливо ухмыльнулся, – бабу «с насеста» я еще ни разу не крал. Да и отрокам любопытно…

– Сюха! – оборвал подчиненного Егор. – Язык твой поганый… Михайла, ну на хрена нам баба или малец сдались? Что от них толку?

– Э-э, нет, дядька Егор, – Мишка поймал себя на том, что опять заговорил каким-то стариковским тоном. – Порой случается, что всего лишь два-три слова очень многое переменить могут. Хуже не сделаем, а польза какая-нибудь проистечь может. Так что, если Арсений берется…


Намерение свое Арсений исполнил… почти – приволок не бабу, а мальчонку. Служба у княжьих дружинников действительно была поставлена, как надо – исчезновение мальчишки заметили быстро, и тут же всякие работы прекратились, дружинники заняли оборону, а несколько верховых прочесали и кустики у овражка, и опушку леса. Глубоко в чащу, правда, заезжать не стали, а Мишкина сотня к краю леса близко не подходила, так что следов, надо понимать, дружинники не обнаружили и вернулись ни с чем – утек сопляк, ну и утек, невелика потеря. Работы продолжились, но на крыше дома Кривого засел дополнительный дозорный, а баб заставили резать дерн у самого взгорка, хотя и было это неразумно – грунт, лишенный дерна, могло размыть дождями, что в будущем представляло серьезную опасность для подворья.

Захваченный малец был напуган до икоты, и прежде чем узнать от него хоть что-то полезное, его пришлось успокаивать, кормить и даже дать выпить немного хмельного меда. Наконец, мальчишка размяк под ласковой заботой Ильи и начал выдавать информацию, и оказалась та информация весьма любопытной.

Третьего дня, к вечеру, в самое ненастье и проливной дождь, с того берега пришли два десятка латников городненского князя, верхами и с заводными конями. Гнали, по всему видать, издалека и сильно спешили – кони измотаны. С собой привезли князя Всеволода, не то больного, не то раненого – привезли на носилках, похоже, сам ехать уже был не в состоянии, и дружинники были рады устроить его под первой же попавшейся крышей.

«Семейство» Кривого выгнали из его лачуги и разместили там князя, а хозяина расспрашивали: нет ли где поблизости хоть какого-то лекаря, ворожеи… все равно кого, лишь бы в лечении разбирался. На следующее утро двое княжьих людей отправились к ближайшему поселению, где вроде бы имелась бабка-травница, а еще трое куда-то ускакали одвуконь. Перед тем как уехать, эти трое о чем-то расспрашивали Кривого, сильно сердились, даже рукоприкладствовали, но самого разговора мальчишка не слыхал. Князь, судя по всему, был совсем плох – за все время из лачуги так и не показался, а княжьи люди, все до одного, злы и чем-то сильно обеспокоены.