— Когда, как ты думаешь, он последний раз мылся? — прошептал Фрэнсис.
К кошке, которую мы поселили в ванной на втором этаже, Чарльз потерял всякий интерес. Мы попросили мистера Хэтча привезти кошачьего корма, и Фрэнсис с видом бесстрашного дрессировщика дважды в день заходил в ванную, чтобы насыпать в миску новую порцию («Не вздумай царапаться, дьявольское отродье», — тут же доносился до меня его сдавленный голос). Через полминуты он вылетал оттуда, вытянув перед собой руку со скомканной вонючей газетой.
Шел третий день нашего пребывания в загородном доме. Я лежал на диванчике, попивая чай со льдом и пытаясь запомнить формы неправильных глаголов в Subjonctif (на следующей неделе мне предстоял экзамен по французскому). Фрэнсис пропадал на чердаке в поисках коробки со старинными монетами — его тетушка сказала, что он может взять ее себе, если найдет.
Около пяти на кухне зазвонил телефон. Я оторвался от учебника и пошел ответить.
— Алло?
— Так вот вы где, — раздался голос Генри.
Застигнутый врасплох, я мешкал с ответом.
— Будь добр, позови Фрэнсиса.
— Он не может сейчас подойти. У тебя что-то срочное?
— Я правильно понимаю, что Чарльз тоже там?
— Скажи, Генри, зачем ты подсунул ему нембутал?
— Не понимаю, о чем ты.
— Брось. Я видел у него эти капсулы.
— Какие? Которые ты достал для меня в Коннектикуте?
— Они самые.
— Если они у Чарльза, это может означать только одно — он украл их из моей аптечки.
— Он считает, ты хочешь его отравить.
— Полный бред.
— Правда?
— Так Чарльз с вами?
— Да, мы привезли его… — начал я и прикусил язык — в трубке как будто раздался щелчок. Генри, видимо, ничего не заметил:
— Слушай внимательно. Буду очень благодарен, если вы подержите его там еще пару дней. По-моему, вы считаете, что проявили чудеса конспирации, но, поверь, я только рад, что он не путается под ногами — признаться, мне надоели эти шекспировские страсти. Если Чарльз не явится в суд, его автоматически признают виновным, но вряд ли это обернется для него чем-нибудь серьезным.
Мне показалось, я слышу чье-то дыхание.
— В чем дело? — насторожился и Генри.
— Чарльз, это ты? — спросил я.
На втором этаже громыхнула брошенная трубка.
Взбежав по лестнице, я постучал, потом повернул ручку — заперто.
— Чарльз, открой!
Никакой реакции.
— Это вышло случайно, правда. Я же не знал, что это он звонит.
Ответа не было. Я постоял, глядя в пол, и позвал еще раз:
— Ну послушай меня… Генри тебе ничего не сделает. Ты здесь в полной безопасности.
— Маме своей будешь сказки рассказывать! — донеслось изнутри.
Переговоры провалились. Я спустился в гостиную и вернулся к французским глаголам.