Некоторое время я сидела на постели, бездумно рассматривая мыски своих сапог. Моральное опустошение не давало собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Понятно, что необходимо приобрести дорожные мелочи и новую сумку. Это даже не обсуждается. Неплохо бы карту мира, новую тетрадь или блокнот. Но это всё просто список необходимых покупок и не более.
А вот что по большому счету делать дальше, я пока не понимала. Но точно надо что-то решать и менять ситуацию. Скоро зима, и продолжив вести бродячий образ жизни, я рискую однажды утром не проснуться, так как банально замерзну во сне.
Глубоко вздохнув, я встала и убрала свой новый гардероб в шкаф. Решила сегодня не переодеваться. Потом присела у окна и снова уставилась на улицу невидящим взглядом.
Что. Мне. Делать?
Я не знаю…
Ночь вступала в свои права, накрывая город тьмой. Загорались огни в окнах домов, стоящих дальше по улице. Во дворе трактира слышались голоса, собирался народ к ужину. Кто поесть и найти ночлег, кто выпить и пообщаться. В моей комнатушке тоже стало темно, но мне не хотелось пока ни зажигать свечу, стоящую на подоконнике, ни вынимать из чехла мой свет-камень.
Во мгле легче думалось.
Решившись, я вытянула из-за ворота рубашки одну из цепочек. Амулет личины я не трогала и не снимала ни разу за все эти месяцы. Мама предупреждала, что нельзя, во второй раз его активировать не удастся. А вот с тем амулетом, блокирующим магический дар (при условии, что он у меня есть), который я ношу с рождения, вероятно, пора распрощаться. Ведь здесь уже не страшно, что я, возможно, маг.
Стаскивала я его через голову трясущимися руками и с душевным трепетом. Ведь я что-то почую? Произойдут какие-то перемены?
А когда после продолжительного сидения с закрытыми глазами в попытке понять, что стало иначе, я не почувствовала ничего, то едва не разрыдалась. Это был бы мой шанс. Если бы я обладала магическим даром, то можно было бы выучиться, а потом найти свое место в жизни. А тут — ни-че-го. Совсем.
На ужин в общий зал я спускалась в состоянии, близком к отчаянию и жажде убивать одновременно. Ненавидела себя, Гаспара, ситуацию, в которую попала, весь мир в целом. У меня было настолько жуткое выражение лица, что я аж вздрогнула, когда зацепила его краем взгляда в зеркале, выходя из комнаты. Пришлось взять шляпу и нахлобучить ее, пряча от всех свои эмоции.
Нашла дальний темный угол, притулилась у стены, пристроила рядом гитару, которую побоялась оставлять в комнате, и огляделась. Заведение почти заполнилось, большая часть столов уже была занята. Трактирщик за стойкой протирал полотенцем кружки, лишь изредка отвлекаясь, чтобы отдать распоряжения сновавшим по залу служанкам с подносами.