Мальчишка остановился перед Аэлло.
– Пожалуйте, мисс, на прокормление опасной зверюги.
Аэлло захлопала глазами, только сейчас вспомнила, что денег-то у нее нет.
– Эй, девчонка! – разозлился человек на помосте, – ты глазеешь дольше всех! А ну, живо плати! Здесь тебе нет дармовых зрелищ!
Аэлло ощутила, как дыхание перехватило от гнева. Руки сжались в кулачки.
– А ну! – крикнула она, и толпа притихла. – Отпустите его сейчас же!
Аэлло была готова к чему угодно, но только не к смеху. Расхохотались все – отвратительный мучитель фэйри, толстый кудрявый мальчик с подносом, заколыхалась, издевательски заулюлюкала толпа. Грубо гогочут, раскрывая рты, мужчины, женщины вторят им тонкими голосами.
– Насмешила, пигалица!
Мужчина на помосте даже достал платок, и, сняв шляпу, промокнул вспотевший лоб. Погрозил гарпии.
– Ну, я тебя прутом!
Аэлло отрыла было рот, чтобы ответить негодяю, и всем этим людям, объяснить, каково, этому существу сидеть вот так, голым, в клетке, со сломанными крыльями… Но кто-то дернул ее за руку, обернулась – перед ней тот же вихрастый парнишка, что был у ратуши.
– С ума сбрендила? – недовольно пробурчал он сквозь зубы, и потянул за собой сквозь толпу.
Только обогнув телегу с деревянными бочками, что загораживает помост, остановился.
Аэлло недовольно выдернула руку.
– Ты что делаешь?! – возмущенно воскликнула она, и добавила слово, неоднократно слышанное от людей: – Больной?
– Ты здоровая! – огрызнулся паренек. – Ты же вроде уехать хотела!
– Ну, хотела!
– Ну, так и ехала бы! На представление чего поперлась? Уродцев спасать?
– Да как тебе не стыдно!
– Мне не стыдно! А когда тебя, дуру, схватят и тоже в клетку, как этого уродца посадят, да за медный грош на площади выставят, будет стыдно! Что не предостерег.
Щеки Аэлло запылали, брови почти встретились у переносицы. Правая рука с оттопыренным большим пальцем взметнулась к узкому подбородку.
– Предостерег? – прошипела, нахмурившись. – Спасибо!
И развернулась, уходить. Они тут все не в себе!
– Э, вон оно что! За своего вступиться решила, – более спокойно прозвучало вслед. Парень крылья заметил.
– Свой-не свой, какая разница! – возмущенно воскликнула Аэлло, оборачиваясь, и повернула распахнутую ладонь к небу. – Нельзя так с живыми существами! Ни со зверями, ни с людьми. Нельзя!
– Жалостливая?
– Не жалостливая…
– Не сердись, гарпия. Как звать-то тебя?
– Ну, Аэлло.
– Ну, Аэлло, – передразнил он ее, и, встретив негодующий взгляд, примирительно поднял руки, мол, не буду, не буду. – А меня Август.
– И что?
– Ничего.
Август вздохнул.
– Ты способ искала доехать до Цаца?