Август подошел совсем близко, и Аэлло разомкнула крылья в которые зябко куталась, сложила их за спиной. Широкая и горячая ладонь взяла ее кисть, ободряюще сжала, и Аэлло поняла, что не выдержит, что вот-вот расплачется.
Осторожно отняла руку, с усилием сжала кулачки, впиваясь острыми ногтями в ладони, нахмурила брови. Нельзя. Нельзя показывать им свою слабость.
– Все будет хорошо, – шепнул Алекс.
Двери снова с грохотом распахнулись.
Внутрь, громко топая, вошли люди в синих, отороченных серебряным шитьем, кафтанах, с костяными пуговицами в два ряда. Все коротко стрижены, или волосы убраны в хвост, черные штаны заправлены в кожаные сапоги, на бедрах покоятся рукояти коротких мечей.
По толпе прокатился довольный шепот.
– Стража!
– Тут-то вас, голубчиков, и сцапают!
– Никуда не денетесь!
– На костер ее, на костер! От их, говорят, пепел ценный!
– Да что такое-то? – воскликнул Август. – Ведь понятно всем, что она ни в чем не виновата!
– Разберемся! – гаркнул усатый стражник, и двинулся было вверх по лестнице, но Лада схватила его за фалду, запричитала.
– Не дам! Не дам, там лекарь с ней, ругается очень, никого пускать не велел!
– А эти двое – что?
И бросил недовольный взгляд на Аэлло с Августом, окруженных толпой селян. Те, стоило страже зайти в трактир, ножи и вертела опустили, но из рук не выпустили. А дюжий детина с вилами в руках, как стоял, так и стоит.
– Кто такие? – спросил усатый стражник старосту и нахмурил брови. – Чужаки?
– Чужаки, – ответил староста, степенно кивая.
И так тревожно прозвучало это слово, что пальцы Аэлло руку Августа сами нашли, и вцепились изо всей силы. Рука ответила легким пожатием.
– Чужаки не значит убийцы! – крикнул он.
– Задержать! До выяснения!
– Да за что задержать-то? – сердито воскликнул Август.
Он выпустил холодные пальцы Аэлло, снова хватаясь за меч.
Аэлло испуганно прижалась к теплому боку, подняла голову, глядя на Августа. Брови нахмурены, губы плотно сжаты, глаза сверкают. Стоящие в первом ряду даже отступили на шаг.
– Да, правильно! Чего парня-то задерживать? Девку его только. Она, знать, Насьюшку-то и порезала!
– Да что вы за люди такие! – вскричал Август. – Ведь сами только признали, что не поднималась она наверх.
– Верно, верно, не поднималась…
– А кто тогда? Больше-то некому!
Дверь в опочивальню Насьи распахнулась, на пороге возник лекарь, и поманил того самого стражника, который с большими усами.
Тот стряхнул, наконец, руку Лады с фалды кафтана, взбежал по лестнице, и скрылся с лекарем опочивальне.
Мнения людей разделились – одни продолжали настаивать на непременном аресте «нелюдины», другие им горячо возражали, мол, сами видели, как «кудрявая девка все время тут была». Третьи вообще были за то, чтобы и Августа вместе с ней арестовать, чтобы неповадно было и вообще они заодно. А чей-то слабый, дребезжащий голос продолжал бормотать, что пепел от гарпий дорого стоит.