Римские эвокаты, будто прочитав мои мысли, ринулись в наступление с двойной силой. Префекту удалось вернуть в ряды ветеранов серебряного орла, вид которого только придал уверенности атаке эвокатов. Легион Висбальда к этому моменту потерял не меньше четырех тысяч человек. Теперь от некогда бравого легиона осталось лишь несколько разбросанных по полю боя манипул, к моему удивлению, взявших наконец строй. Однако те рабы, кто еще мог держать в руках оружие, сражались изо всех сил. До моих ушей донеслось громогласное скандирование.
– Свобода! Спартак! – хором кричали со всех сторон.
Я знал, что эти храбрецы будут держаться до последнего. Но куда же подевался Висбальд, которого не было видно среди сражавшихся? Не хотелось верить, что еще один храбрый воин пал на поле боя, повторив судьбу Каста. Мой взгляд тщетно мелькал среди сражающихся и трупов в поисках храброго нумидийца, когда юный Тирн, силами легиона Каста, ударил в тыл римским ветеранам. Разъяренные, желающие отомстить за смерть галла, гладиаторы из первой когорты чудовищным ударом смели две центральные центурии эвокатов, не оставляя тем ни единого шанса выжить. Раненых добивали на месте. Возможно, ветераны смогли бы прийти в себя, вновь перестроиться, но на попытавшиеся замкнуть дыру фланги обрушил удар Леонид. Легион Красса лопнул как мыльный пузырь, оказавшись в коробочке. Центурионы Висбальда, из тех, кто все еще остался жив, командовали отступление.
В груди запекло. Прямо сейчас регийский капкан раскрылся. Следовало немедленно отступать, чтобы сохранить за собой шансы выиграть эту войну! Порыв остудила мысль о Ганнике, Икрие и Тарке, которые во главе трех легионов восставших стояли у фортификационных укреплений римлян. Трое полководцев ждали подхода претора и не собирались отступать. Ганник, Икрий и Тарк жаждали крови врага, тогда как галл вовсе возомнил себя полноправным хозяином войска в мое отсутствие! Теперь, когда я пошел на поводу у Ганника и дал восставшим вкусить римской крови сполна, чего еще хотел обезумевший гладиатор…
Неважно!
Нарок нашел Рута и в точности передал гопломаху мои слова. На поле боя загорались сотни смазанных смолой пилумов. Настала пора показать Ганнику, что главный здесь – я.
* * *
Тени кавалеристов мелькали на взрыхленном копытами снегу. Рут повернул всадников к стенам римских укреплений. Кавалеристы держали в руках пилумы, брошенные римскими дезертирами на поле боя. Наконечники пилумов, обмотанные шерстяными лоскутками от плащей и вымазанные горючей смолой, пылали пламенем, ярко прогорая в ночи. Ветер доносил запах горелой смолы до моих ноздрей. Подгоняя своего коня, я скакал следом за турмами Рута, желая обогнать Ганника, возомнившего о себе бог весть что. Кельт, не видящий и не слышащий ничего вокруг, оставил позади себя легионы Икрия и Тарка. От ворот лагеря его отделяло расстояние вытянутой руки. Обстановку накаляли шесть легионов Марка Лициния Красса, дыхание которых ощущалось по ту сторону лагерных стен. С минуты на минуту когорты римлян начнут строиться на позициях вдоль рва, и тогда боя не избежать.