– Достаточно, чтобы научиться держаться в седле и ухаживать за животными.
– А разве здесь у вас не было животных?
Джонас предостерегающе посмотрел на Равенну – он не любил праздного любопытства, но в ее глазах он прочел искренний интерес.
– Мне не разрешали заводить питомца. Мама не любила животных, а Пирс… Пирс всегда был слишком занят собой, чтобы выразить свое мнение на этот счет. Ты любишь лошадей? – без перехода спросил он.
– Не знаю, – растерялась Равенна. – Я никогда не видела их так близко.
– Подойди к Гектору. Не бойся, он очень спокойный.
Равенна колебалась так долго, что он уже подумал, что она не подойдет. Он и сам не знал, почему это так важно для него. Но Равенна все же приблизилась. Джонас вытащил из кармана большой кусок сахара и положил его ей на ладонь. Почуяв угощение, Гектор осторожно лизнул ее руку. Равенна отпрянула назад, но Джонас удержал ее.
– Не отдергивай руку, он не укусит.
– Он такой большой.
Равенна отклонилась назад, прижавшись спиной к Джонасу, ее каштановые локоны щекотали его подбородок. Она пахла корицей и ванильным сахаром, а под этим ароматом ощущался манящий запах ее кожи. Он так скучал по ней, так хотел прикоснуться. Каждый день был для него пыткой.
– Хороший мальчик, – приговаривала Равенна, когда Гектор взял губами сахар из ее ладони и кивнул, словно в знак благодарности.
– Вот. – Джонас взял скребок и поставил Равенну рядом с конем. – Можешь почесать его.
– Я? Но я не знаю как.
Джонас вложил скребок в ее руку и накрыл ладонь Равенны своей рукой. Гектор пошевелился, и Равенна отшатнулась. Джонас улыбнулся и свободной рукой обхватил ее за талию.
– Не бойся, Гектор – настоящий джентльмен, – сказал он и провел щеткой по блестящему боку животного.
– Ты часто бывал у своей соседки?
– Очень. Там всегда что-то происходило.
– Я думала, здесь тоже происходило много событий. Я помню, что здесь всегда было много слуг.
– Поскольку я был сыном хозяев, меня тщательно ограждали от общения со слугами. Мои самые ранние воспоминания связаны с одиночеством. Дом всегда казался мне слишком пустым. Когда в доме бывали гости, маленькому мальчику не разрешалось присоединяться к ним.
– Звучит так, будто ты стоял на улице, заглядывая в окно.
– Не совсем, – хмыкнул он. – Я был не более одиноким, чем сотни других детей. Я помню тебя, плачущую за этими самыми конюшнями, потому что какая-то девчонка по имена Памела превратила твою жизнь в школе в настоящий ад.
– Ты это помнишь? – Рука Равенны предательски дрогнула.
– Я помню сочувствие к человеку, который был аутсайдером.