Равенна напряглась, вспомнив ту давнюю боль. Она обернулась. Джонас был так близко, что хватило бы одного крошечного шага, чтобы поцеловать его. Внезапно Джонас сделал шаг назад, и ей понадобилось какое-то мгновение, чтобы собраться с мыслями.
– Но ты был рожден для всего этого. А я – нет.
– Но ты была не одна, Равенна. У тебя есть мать, вы всегда были близки. Даже сейчас мне кажется, что она каким-то образом замешана в том, что ты оказалась здесь, – сказал Джонас. Равенна хотела возразить, но он остановил ее. Я не прошу тебя раскрыть твои секреты. Я просто говорю, что Сильвия всегда была на твоей стороне, она любит тебя.
– Конечно.
– Тогда тебе повезло куда больше, чем многим детям.
– А кто был у тебя, Джонас? – спросила Равенна. Она понимала одно: в его семье не хватало любви и тепла.
– У меня был я.
Джонас снова выглядел сильным, независимым и уверенным в себе, как тогда в Париже, когда она сочла его высокомерным и наглым. Но сейчас она понимала его гораздо лучше. Она понимала, что его стремление сделать все правильно – своего рода защитный механизм, который выработал для себя мальчик, которому отчаянно не хватало любви.
– А было ли этого достаточно?
– Каждый ребенок хочет быть в центре любящей семьи, разве нет? Но я был удачливее многих. У меня были еда и крыша над головой, я получил прекрасное образование. И у меня есть Девесон-Холл. Я всегда знал, что однажды он станет моим, и я хотел все сделать правильно.
– Правильно?
– Когда я был мальчиком, у меня было много времени, чтобы мечтать. Я внимательно изучал дом, представляя себе то, каким он будет, когда станет моим. Этот дом стал моей семьей, моей опорой.
– Так вот зачем ты затеял всю эту реконструкцию?
– Я хочу, чтобы все было сделано правильно.
– Ты хотел традиционного оформления дома, чтобы это соответствовало тому, что ты представлял себе, когда был ребенком?
– Наверное. – Он пожал плечами. – Хотя мои вкусы изменились.
Джонас выглянул из конюшни и посмотрел на дом, задумчиво потрепав по холке пса, тенью следовавшего за ним.
– Когда все будет сделано, я устрою прием. Это традиция Девесонов, которую не соблюдали уже много лет. Я хочу, чтобы ты тоже была там.
Сердце ее затрепетало от волнения, но она напомнила себе, что экономка должна контролировать прием.
– Конечно. Я же буду обеспечивать угощение.
Я не хочу, чтобы ты оставалась за кулисами. Я хочу, чтобы ты была на приеме, а не на кухне. Ты заслуживаешь этого.
Равенна растерянно моргнула. Означает ли это, что праздник станет концом ее порабощения?
– Равенна, так ты придешь? – Он выжидающе смотрел на нее. Это было приглашение, а не приказ.