Наконец прибыли медики.
— Видишь? Вот и помощь подоспела.
— А ребенок?
Нико сжал ее руку:
— С ребенком все будет в порядке. — Он взглянул на фельдшера: — Она беременна.
Мужчина понимающе кивнул:
— Какой срок?
Нико вспомнил свадьбу и подумал о том, как красива была в тот день София.
— В субботу будет четырнадцать недель.
В глазах фельдшера промелькнуло удивление, но он не спросил, откуда он знает настолько точную дату зачатия. Нико облегченно вздохнул, не желая объяснять сложные отношения с Софией.
Он шагнул назад, пропуская фельдшеров, и остался стоять рядом, желая убедиться, что София получит необходимую помощь. Кроме того, она может его позвать.
Это он во всем виноват. Если бы ему не захотелось догнать Софию, он бы ее не окликнул. Она бы не обернулась и не оступилась. Нико проклинал собственную глупость.
Все утро он общался с персоналом отеля, не переставая думать о Софии. Хотел вернуться в пентхаус, но сотрудники досаждали вопросами.
Впервые в жизни он разрывался между бизнесом и личной жизнью. И все из-за ребенка. Ни о каких чувствах и речи быть не может. Нико не умеет любить. Ему меньше всего нужны сердечные страдания.
Однако, если он такой умный и рассудительный, почему подверг мать своего ребенка такой опасности? Нико благодарил судьбу, что с Софией все в порядке. Правда, неизвестно, не пострадал ли ребенок.
Он видел, что София по-прежнему напугана и волнуется. Не о себе. Она боялась потерять ребенка.
В этот момент Нико понял, что ради нее готов на любые жертвы.
София лежала на больничной койке, теребя пальцами край белоснежной простыни. Они с Нико с тревогой ожидали доктора, которого, казалось, не было целую вечность. Она видела как Нико ходит взад и вперед в небольшой смотровой комнате, словно зверь в клетке, и наверняка думает, что она крайне безответственный человек. Прав, конечно. Сейчас она обязана заботиться только о ребенке.
С малышом ничего не должно случиться. София никогда не простит себе, если ее невнимательность навредила ему. Вспомнив о выкидыше, она почувствовала пустоту в душе. Она не переживет этого снова, сделает все, чтобы ребенок был в безопасности.
София быстро заморгала, пытаясь справиться с эмоциями. Только бы не расплакаться. Она посмотрела на Нико. Он вышагивал, опустив голову.
Надо что-нибудь сказать, приободрить его. Но что? София думала только о благополучии ребенка.
Не выдержав стука каблуков его ботинок по кафельному полу, она произнесла:
— Тебе не обязательно оставаться.
Нико остановился, повернулся к ней и нахмурился:
— Я никуда не уйду, пока не узнаю, что с тобой и ребенком все хорошо.