– Дай угадаю, – мрачно предложила она. – Теперь ты уверен, что мне пора переводиться. В психиатрическую больницу.
Дэниел выбрался из-под нее, оставив Люс практически лицом на камне. Она подняла взгляд. Он смотрел в лес.
– Этого никогда прежде не случалось, – пробормотал он.
Люс встала. Лежать в одиночестве казалось унизительным. К тому же он словно не расслышал то, что она сказала.
– Чего никогда не случалось? Прежде чем что? Дэниел обернулся и взял ее лицо в ладони. Девушка затаила дыхание. Он стоял так близко. Их губы разделяло такое маленькое расстояние. Люс ущипнула себя за бедро, чтобы убедиться, что все происходит наяву. Она совершенно точно не спит.
Потом Дэниел едва ли не силком заставил себя отодвинуться. Он стоял перед ней, часто дыша, держа закостеневшие руки по бокам.
– Расскажи мне еще раз, что ты видела.
Люс отвернулась в сторону озера. Чистая синяя вода мягко накатывала на берег, и она задумалась, не нырнуть ли туда. Именно так и поступил он, когда напряжение стало чересчур сильным. Почему бы и ей не сделать то же?
– Может быть, тебя это удивит, но меня совершенно не прельщает сидеть тут и рассказывать о том, насколько я безнадежно безумна.
«Тем более тебе».
Дэниел не ответил, но Люс ощутила на себе его взгляд. Когда она наконец набралась мужества обернуться к нему, он смотрел на нее со странным, тревожащим, скорбным выражением, отчего внешние уголки его глаз словно поникли, а их беспросветно-серый цвет показался ей самым грустным зрелищем в жизни. Будто она каким-то образом подвела его. Но это было ее ужасное признание. Интересно, почему при этом Дэниел выглядит настолько сокрушенным?
Он подался вперед, пока не заглянул ей прямо в глаза. Люс с трудом это выносила, но не могла заставить себя пошевелиться. Чему бы ни было суждено нарушить ее оцепенение, это оставалось на усмотрение Дэниела, который придвигался все ближе, наклоняя к ней голову и опуская веки. Его губы приоткрылись. У Люс перехватило дыхание.
Она тоже зажмурилась. И подалась к нему. Тоже приоткрыла губы.
Замерла в ожидании.
Поцелуя, которого она жаждала, все не было. Она открыла глаза, поскольку ничего так и не произошло, кроме шороха ветки. Дэниел исчез. Она вздохнула, удрученная, но не удивленная.
Самое странное заключалось в том, что она почти видела дорогу, по которой он двинулся обратно через лес. Как если бы была каким-то охотником, способным заметить дрожание листка и по нему проследить путь Дэниела. Вот только это не так, и след, оставленный парнем, каким-то образом казался ей ярче, яснее и одновременно неуловимее. Будто лиловое свечение отмечало его обратный путь через лес.