Пираты Ледового моря (Нильсон) - страница 107

Голубка замерла на месте, она не верила своим ушам: ребенок из шахты осмелился задать вопрос Белоголовому!

Но капитан посмотрел на меня с интересом. Какое-то время он молчал, а потом спросил:

– Это правда – то, что рассказал Брагдер? Что ты сама меня искала? Что пришла на остров по своей воле?

– Да, – ответила я, хотя это и было не совсем правдой. Из его слов получалось, будто я сюда как-то особенно стремилась. Что это к нему я шла, а не за моей сестренкой.

Белоголовый снова посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на Голубку и сказал:

– Пусть девочка зайдет на минутку. Подожди здесь.

Он сделал шаг в сторону и показал рукой, что я могу войти.

На самом деле мне вовсе не хотелось идти к нему. Но выбора не было, раз сам Белоголовый решил пригласить меня в гости. Дрожа от страха, я переступила порог, а Голубка, как ей было велено, осталась ждать, прислонившись к стене дома.

Когда я вошла, у меня глаза разбежались. Никогда прежде не видела я такой комнаты! Здесь горело несколько ламп, свет был яркий, теплый и уютный. Повсюду – вверху и внизу, на полках и на столе – лежали бумаги с рисунками, кажется, чертежами, и везде были какие-то механические детали, винты, пружины, всякие штуки из железа и латуни, чернильница с засохшими гусиными перьями. Но это было не все. Посреди комнаты стоял аппарат, который и правда был похож на большой нактоуз. У него была длинная деревянная рукоятка с двумя оглоблями на конце, в которые был впряжен волк. Настоящая белая волчица, но только очень изможденная и явно голодная. На глазах у нее были шоры, а сквозь тусклый мех, содранный в нескольких местах, проглядывали раны. Зверь стоял не двигаясь и не издавал ни звука. Можно было принять ее за чучело, если бы бока не подрагивали от дыхания.

Белоголовый закрыл дверь. Мы остались одни. Он, я и волчица.

Белоголовый долго ничего не говорил. Он рассматривал меня, а я стояла посреди комнаты и оглядывала все вокруг: бумаги и книги, механические детали, огромного белого волка и аппарат, к которому тот был привязан.

Вдруг я увидела свое лицо – оно отражалось в колпаке, привинченном наверху аппарата. Я содрогнулась: оно было такое черное! Точь-в-точь как у других детей. Как быстро я превратилась в одну из них, как быстро стерлись признаки прежнего мира! Я поплевала на руки и постаралась стереть угольную пыль. Потом еще раз покосилась на свое отражение. Да, так лучше. Теперь это снова я. Прежняя Сири, а не девочка из шахты.

Белоголовый молча улыбнулся. Сделал пару больших шагов по комнате, поднял бумагу с какими-то подсчетами.