– Что ты сказала? – переспросил лысый.
– Похоже, что так, – сказала я, разглядывая малыша в воде. – Русалочий ребенок.
Бородатый и лысый рассмеялись. Кажется, они даже обрадовались этой детской выдумке, которая хоть на миг разрядила ситуацию. Они многозначительно переглянулись. Но я-то была уверена, что мои слова совсем не выдумка. Если тот, кого мы заметили в море – малыш с головой, руками, хвостом и нежной кожей, – не детеныш русалки, то кто же он такой?
Лысый на пару секунд застыл в нерешительности.
– Дай-ка сачок! – сказал он.
– Ты уверен? – отвечал бородатый. – А если он его порвет?
– Не порвет.
– Ну, смотри. Сачок – вещь нужная…
– Ты что, не понимаешь: надо его вытащить. Может, потом удастся продать втридорога.
Бородач кивнул, поднял сваленные на дне веревки и выудил из-под них сачок.
– Надо подплыть поближе, – решил он.
Лысый зыркнул на меня:
– Грести умеешь?
Я не смогла выдавить из себя ни слова и только кивнула, взяла весла и вставила их в уключины. Я гребла туда, куда приказал лысый, – к малышу в воде.
Когда мы подплыли, он испугался и нырнул. На поверхности остался лишь белый цветок пены.
– Проклятье! – прошипел лысый. Он встал, взял багор и посмотрел на меня.
– Держи лодку! – проорал он, а сам опустился на колени на носу, перегнулся через борт и стал шарить сачком в воде. В это же самое время он рассказывал, что в поселках есть доктора, которые готовы отвалить немалые денежки за новые виды рыб: они их заспиртовывают, режут на кусочки и исследуют. А уж если они за рыб столько платят, то за такое чудо-юдо – и подавно.
И правда, кто же нам повстречался? Бородач, который вообще был трусоват, заявил, что, если русалки в самом деле существуют, то наверняка они исчадия ада. Ну, по крайней мере, он слыхал, что они весят сотни кило и, если захотят, могут одним ударом прибить человека. А вдруг их там под лодкой целый выводок?
Но лысый его не слушал. Он продолжил шарить в воде, время от времени касаясь рукой сельдяного короля у себя на шее, словно просил о помощи. Вдруг он закричал:
– Вот он!
Схватив багор, он прицелился, а потом резко и сильно метнул его. Конечно, надеялся, что тот вопьется в тело малыша.
– Прекрати! – завопила я.
Лысый, промахнувшись с первой попытки, снова поднял багор; на этот раз он метил точно в цель. Но багор был слишком тяжелый. Он снова промахнулся.
Тут уж я налегла на весла и принялась грести прочь от малыша. Я топала что было сил ногами, чтобы испугать его и заставить уплыть на глубину, спрятаться где-нибудь в тени под ледяной крошкой.
– Что ты делаешь? – прошипел лысый. – Уймись!