Пираты Ледового моря (Нильсон) - страница 48

Он повторил еще несколько раз, а потом опустился на живот и пополз туда, куда показывал. Отталкиваясь руками, он шустро скользил по жесткому снегу. Я за ним еле поспевала.

Оказалось, что в скалах была расселина, которой я не заметила прежде. Малыш проскользнул в нее, я – следом.

Внутри было темным-темно. Что-то крошилось у меня под ногами. Я не видела, куда девался малыш.

– Вернись! – крикнула я. – Здесь может быть опасно!

Но он не отвечал. Я коснулась рукой стены грота и стала на ощупь пробираться дальше в темноте. Треск под ногами становился все сильнее. Что там лежало внизу? Не сучья и не лед. Кости?

Но вот я услышала крик малыша:

– На-наа!

Я поспешила на зов и увидела впереди свет. Это лунный свет просачивался через щель в потолке. Малыш привел меня в пещеру, там было тепло, почти так же тепло, как у нас дома. Но в воздухе чувствовался затхлый запах гнили. Я осторожно присела на корточки, чтобы рассмотреть, что же хрустело под ногами. Раковины мидий! Их вокруг были горы. Тут-то я смекнула, что к чему: русалки питались мидиями. Видимо, малыш жил здесь со своей мамой. А может, их тут было несколько семей? Вчера они выплыли в море и потерялись во время шторма. Малыш, наверное, много часов искал дорогу домой.

Малыш закричал, словно просил, чтобы я подошла. Я приблизилась. Он уже улегся. Я присела рядом и почувствовала, что он лежит в гнезде – большом гнезде из веток и сухих водорослей. Он тихонько пискнул. Когда я сняла свою заледеневшую одежду и тоже улеглась в гнездо, его маленькое горячее тельце придвинулось ко мне. Он поймал прядь моих волос и принялся сосать.

«Значит, следы на берегу оставили не плоскодонки», – подумала я, засыпая. Это следы обитателей Снежной Розы.

Я проснулась от того, что малыш потянул меня за волосы и принялся их сосать и жевать. Судя по звуку, он явно был недоволен. Немного погодя он попробовал вскарабкаться на меня. Он толкал меня и царапался, повизгивал и шипел. Какой же он был тяжелый и неуклюжий! И все еще уставший, так что едва мог держать голову. Он бодал и бодал меня маленьким лбом, повторяя свое жалобное «на-наа!». «Наверное, он так зовет свою мать», – догадалась я.

– Проголодался? – прошептала я и села.

Малыш завизжал и завертелся всем телом.

– Нечего мне тебе дать поесть, – вздохнула я. – Да и себе самой тоже.

Малыш захныкал еще сильнее, словно понял, что я сказала, но не мог ответить. Маленький рот разочарованно скривился, на глаза навернулись слезы.

– Ш-ш-ш, – сказала я, натягивая свою влажную одежду. – Пойдем посмотрим, может, найдем что-нибудь.