Половинка (Гусейнова) - страница 80
Нежить! Зомбяки! Как их прозвали люди.
Ищущие — так между собой называли риирцы.
Притаившись, лежа в снегу, я наблюдала за растрепанными бабами в белых рубахах, которые недвижимыми стражами замерли у заборов, глядя в никуда. Возможно, когда их настигла беда, либо в бане мылись, либо только встали с постели. Двое ребятишек пугающе размеренно стукались лбами, держа друг за друга за плечи.
Мужики… некоторые из них ходили взад-вперед, словно думу думали. Но все поголовно мертвыми глазами смотрели в пустоту и даже «звенели» от проморозившего их холода. На миг показалось: дотронься — и рассыплются, словно ледышки. Но от боевых магов шла молва, что белые иномирцы крепко держат свои жертвы, забирая разум, душу и оставляя лишь одно желание — согреться. Найти живое существо и забрать его тепло для хозяина.
Закусив меховую рукавицу, чтобы не застонать от душевного раздрая, я впервые наблюдала за ищущими. Сначала дико хотелось разораться, чтобы выплеснуть горе за всех нас. За людей и за весь Эйр! Затем трусливо отползла подальше от обрыва и жуткого зрелища. Мои спутники остались наверху изучать обстановку, а двое «ушли» на разведку. Растерев покалывающие на морозце щеки варежкой, я отвернулась от риирцев и села. И тут взглядом наткнулась на чьи-то ноги, торчавшие из небольшого сугроба в трех шагах.
Яркий лунный свет ничего не прятал, наоборот, словно подсвечивал, не давал укрыться мелочам, подчеркивая синюшные, обмороженные, без нескольких пальцев мужские ноги в оборванных по колено штанинах. Потрясенно подняв глаза, я увидела развевающуюся на ветру домотканую рубаху и заскорузлые руки в грязи и крови. Волосатую грудь в разорванном до живота вороте. Широкие ссутуленные плечи, как если бы мужик зябко ежился. И наконец заглянула в лицо… зомбяку. Широкое, скуластое, синюшное, с неопрятной бородой, в которой застряли снег и льдинки, с темными пятнышками веснушек… Когда-то, наверное, лицо вполне покладистого деревенского трудяги-мужика. А теперь из-под нечесаных лохм «смотрят» пустые, покрытые молочной пеленой глаза замерзшие, бездушные, страшные…
Каждой частичкой своего тела я ощутила напряжение, исходящее от этого, в сущности, мертвеца. Напряжение чуждой магии белых! Будто ко мне невидимые щупальца тянулись, искали мое тепло, жаждали его забрать. Я закричала от ужаса — зомбяк дернулся с невообразимым звуком звона сосулек и весенней капели, а затем, протянув руку со скрюченными пальцами, двинулся ко мне.
Позади мертвеца возник Тиж, мгновенно превратившись в сгусток тьмы. Окутал синюшного зомбяка, продолжавшего протягивать ко мне руку и согнувшего ногу в колене, чтобы шагнуть. Зомбяка стремительно накрыла чернота. Жутчайшее мгновение: риирец будто прошел сквозь мертвеца и материализовался передо мной, заставив захлебнуться собственным воплем и, булькнув, замолчать.