…а потом не стало ни Генки, ни мглы, ни пахнущих тиной щупалец.
Кто-то гладил меня по мокрым волосам, пока я отплевывалась от воды и кашляла долго, надрывно, судорожно хватая ртом воздух, будто на время разучилась дышать.
— Генка… где? — это были первые слова, произнесенные сразу же, как меня вытащили из реки. Но никто на них не ответил. Я не знаю, было ли галлюцинацией путешествие через темный лес.
Привиделась ли мне та яма, полная сверкающих камешков и человечьих костей. Утащило ли Генку неведомое чудовище или он сам захлебнулся, пытаясь спасти меня, но сам закрутившийся в водовороте. Уже потом я узнала от матери, что шансов у него не было никаких — в больнице Генке удалили часть легкого. Но все же, ценой своей жизни, он спас меня из цепких объятий того монстра, что взрослые называют Смертью. Я была рядом с ней так близко. И иногда во сне мне все еще слышится сиплый шепот:
— Ах, как блестят! Ах, как шуршат! Синие, как небо, желтые, как солнце, зеленые, как трава… Бери же! И тогда мне кажется, что в мою детскую ладонь снова падает округлый зеленый камушек, и я просыпаюсь и чувствую тяжесть в своей руке. И иду, шлепая босыми ногами, до заветной шкатулки, где наряду со старыми фотоснимками лежит он — оберег от всех монстров мира. Самое главное, что я вынесла из детства — лишь маленький зеленый камешек. И жизнь, которую однажды подарил мне брат мой, Гензель.