– …и когда мы, почти сделав дело, уходя из приграничных лесов остановились на ночлег в деревеньке у самой их кромки, на нас напал летучий отряд всадников. Судя по всему, это были татары, и привел их кто-то из местных, больно уж хорошо они знали дорогу. Мы, конечно, отбились и положили многих там же. Но…
Ингварь умолк на мгновение, бросив косой взгляд на князя Юрия.
– В том ночном бою погиб воевода твой, княже, Богдан. Убили его предательски со спины, вонзив копье. Убийцу мы, конечно, зарубили тут же. Вот тысяцкий мой Тишило, – кивнул в строну своего соседа Ингварь, – что правой рукой воеводы Богдана был в этом походе, и зарубил его. Тот местный оказался, из предателей лесных, что к татарам переметнулись. Но воеводу уже не вернешь… Большая потеря, особливо сейчас.
Ингварь помолчал еще немного и добавил, подняв глаза на Юрия:
– Прости, брат, недоглядел.
Юрий Игоревич неожиданно спокойно и привычно кинул как человек, который слышит эту плохую новость не впервые. Затем отошел от окна и сделал несколько шагов вдоль гостей, словно раздумывая о чем-то своем и вовсе позабыв о них. Позже остановился напротив Святослава и, все еще глядя в пустоту перед собой, произнес, повторяя слова Ингваря:
– Да, потеря большая. Особливо сейчас.
Евпатий же, услышав о смерти воеводы Богдана, вновь испытал странное чувство, ибо глядел все это время на лицо Ингваря. Показалось ему, что не все рассказал князь о том, что случилось в ту ночь. Да и тысяцкий его как-то странно ощерился, когда его похвалили за то, что покарал убийцу. «Ой темнит что-то князь, – подумал Евпатий, в душе у которого всколыхнулись старые подозрения, – явно темнит. Может, и правда что-то задумал. Надо бы за ним приглядеть».
Осторожно переводя взгляд с Ингваря на его помощника, Коловрату пришел в голову резонный вопрос, кое-как объяснявший присутствие этого военачальника на совете у князя: «Богдан погиб. И кто же у нас теперь воеводой будет? Уж не этот ли Тишило, ставленник Ингваря. Боец лихой, это правда. Да только злато сильно любит, как сказывают, да грешки кое-какие водятся покрупнее. Душонка темноватая, в общем. Такого и купить могут по крайности. Если князь такого поставит поперед всех, неизвестно, как потом все обернуться может в государстве. Нет, этот Ингварь явно что-то задумал».
В эту минуту Юрий Игоревич словно пришел в себя и нарушил тягостную тишину, заговорив громким голосом:
– Остались мы без воеводы нынче. Скверно. Но, видать, судьба такая, и об этом после договорим. Надо думать, как быть дальше. И, прежде чем решать что-то, тебе, Евпатий, остальные новости сам я дорасскажу, – заявил рязанский князь, обернувшись к нему.