– Помнишь, ты наказывал за Тишилой походить немного, людей толковых к нему приставить, – начал Макар.
– Ну, – начал догадываться Евпатий.
– Так мы и походили маленько, – продолжал Макар, отчего-то поглядывая на Ратишу, словно искал поддержки, – и третьего дня, и вчера, и сегодня даже. И все спокойно было, ничего интересного, да не замечал он ничего вроде. А вот сегодня с утреца…
Боярин молчал, еле сдерживаясь, чтобы не дать пинка медлившему Макару.
– В общем, утром он вышел из терема Ингваря и направился в один питейный двор. Там даже спозаранку народу много толчется. Медовуха отличная и мясо коптят знатно, доложу я вам… а свиные ребрышки там – пальчики оближешь!
Коловрат не выдержал и все же дал пинка Макару сапогом по ноге.
– Ну, так вот, – застонал Макар, – в том заведении он устроился за дальним столом в самом углу, и вскорости к нему подсел один собеседник, по виду странноватый.
– А чего же в нем странного? – ухмыльнулся Евпатий. – Ты, небось, когда три баклажки медовухи опростаешь, тоже странным покажешься.
– Так в том то и дело, Евпатий Львович, – наклонился вперед Макар, – что взяли-то они медовухи только для отвода глаз, а сами не пили вовсе, а разговоры вели. А странный он оттого показался, что хоть и одет он был по-нашенски, да только сильно смахивал на монаха из тех, нищенствующих, что летом здесь проходили. Ну, ты их еще у князя нашего видел.
– Доминиканцев, что ли? – не поверил своим ушам Коловрат.
– Во-во. На них. Да и говорили-то они не по-русски, Евпатий Львович. Это мой человек тоже расслышал.
– Это что же, Тишило, значит, латынь изучал? – изумился Коловрат, откидываясь к стене. – Интересно, где это он успел. Да и зачем?
– Латынь, али что другое, про то мне неведомо, – ответил Макар. – Соглядатай мой в языках ни бум-бум. Может, они по-татарски говорили. Зато подсел он поближе и разглядел из-за спины, что Тишило тому монаху ряженому отсыпал знатно в ладонь золотых монет, а сам от него свиток под столом получил запечатанный.
– Послание?
– Оно самое, – кивнул Макар, просияв.
– Узнать бы от кого? – процедил сквозь зубы боярин.
– Вот и я о том же подумал, да и соглядатай мой толковый парень оказался, – поддакнул приказчик, – и, когда они расстались, решил за монахом проследить. А Тишилу другой до терема проводил. Он более никуда и не заходил. А вот монах, хитрый лис, тот сразу слежку почуял. На втором перекрестке улизнуть попытался, среди амбаров затеряться, но не тут-то было…
– Это ты о чем? – напрягся Коловрат.
– Ну, в общем, Евпатий Львович, – пожал плечами приказчик, – ребятки мои его в темном переулке прижали, а он раз – ножик из сапога выхватил. Зарежу, говорит. Ну, они его дубиной и приголубили. А потом, не бросать же его на морозе было. Помрет еще, не рассказав ничего. Кинули на сани, шубейкой прикрыли, как пьяного, и к нам привезли.