– Где он? – подался вперед боярин, удивленный таким поворотом событий.
– Так ведь… здесь, – развел руками Макар, как бы извиняясь, – в подполе сидит. К столбу привязанный. Где раньше татары были. Вот и Ратиша уже с ним словечком перемолвился.
– Пытал? – поднялся во весь рост Коловрат.
– Да не, Евпатий Львович, – отмахнулся Ратиша, – так, чуть по ребрам железом провел для острастки, чтобы он помягче к разговору с тобой уже был. Так этот латинянин хлипкий оказался. Сразу начал рыдать и тараторить на ломаном нашем наречии что-то про папу латинского своего и великого князя. А потом ругаться стал, что, мол, гореть нам всем скоро в геенне огненной, ежели князь наш на верный путь не встанет. От страха, наверное, умом поехал, пыток испугался, хоть и хорохорился сильно. В общем, я его больше не трогал, решил, что ты сам с ним поговорить захочешь.
– А письмо-то от кого и кому было послано-то, хоть спросил? – не выдержал Коловрат.
– Не спросил, Евпатий Львович, уж прости, – пожал плечами Ратиша. – Он такой припадочный сделался, что решил я его поберечь маленько до твоего прихода.
– Идем, – шагнул из-за стола Коловрат, – чего зря время терять.
Выйдя из теплого помещения на мороз, они проскрипели по хрустящему снегу сапогами с десяток шагов и, обойдя терем, оказались рядом с узкой дверцей, что вела в подземелье. «Холодную», как его здесь называли.
– Отворяй, – приказал Евпатий, подняв глаза на полную луну, которая словно специально показалась на темном небе в это мгновение, выглянув из-за сплошных облаков.
Макар нащупал в связке ключей, что висела у него на поясе, нужный и отомкнул массивный замок, толкнув дверь. Коловрат в нетерпении первым шагнул в холодную, наклонившись, чтобы не ушибить голову о низкий проем. Сбоку на стене был прилажен чадящий факел, дававший немного света. Небольшой подпол, разделенный столбами, оправдывал свое название – внутри было чуть теплее, чем снаружи. Пленник в расстегнутом на груди кафтане, чуть окровавленном и сильно измятом, был привязан за руки к дальнему столбу. Тело его свесилось недвижимо вниз, как мешок, так что он стоял коленями на мерзлой земле, но не мог лечь или упасть. Разглядев пленника, боярин сдернул со стены чадящий факел и направился к нему. Ратиша и Макар не отставали.
– Одежу мы хоть и порвали немного, пока за ним бегали, но решили ему оставить, чтоб не околел совсем, – объяснил Макар вид пленника, когда они оказались рядом.
Захваченный в плен латинянин висел недвижимо, голова свесилась на грудь, да так сильно, что лица было не видно, хотя коротко стриженные волосы вовсе не закрывали его.