– По всему выходит, княже, – подвел итог своей речи Коловрат, – что порешили татары уже в наших землях смуту затеять. И давно ведут речи прелестные среди тех, кто по границам живет, еще недавно покорен был и отпасть хочет. А таких по рубежам нашим немало сыщется. Оружие для них готовят. По словам пленного старосты, только у них десяток деревень восстать готовы, сотни три бойцов наберется. Да у соседей не меньше сотни. Сколько там еще мятежников наберется, мне пока неведомо. Только думаю, не мало.
– И чего ж они хотят от сих людишек? – прямо спросил князь.
– Когда придет войско татарское, должны те восстать, напасть на кордоны наши пограничные по первому зову, а потом вылазками из леса отряды рязанских воинов терзать. Ну, а самим татарам путь на Рязань указать кратчайший да все броды по рекам. Иркен этот старосте даже карту показывал, – только я сам ее не видал, – где многие броды наши уже обозначены. За эту помощь, мол, татары после победы позволят им дань не платить, а жить по лесам свободно.
– Мудро, – кивнул князь, покачав головой и горько усмехнувшись, – разорвать мою державу решили, значит, раздор посеяв. Мудро.
И вдруг резко встал, прошел сквозь весь зал, приблизившись к окну. Остановился. Бросил взгляд на купола церквей и крыши столичного города, раскинувшегося под кремлем.
– Видать, степняки набег готовят, княже, – не выдержал воевода, – напасть скоро хотят.
Юрий оторвал взгляд от окна и вновь посмотрел на Евпатия.
– Дело ясное, други, что скоро грядет война, – проговорил он медленно, словно продолжая думать о чем-то, – раз уж татары стали слать мелкие отряды лазутчиков на нашу землю. Значит, скоро явятся сюда с большим войском. Весь вопрос в том, когда? Прав ты был, похоже, Евпатий. Твой Иркен тебе, случаем, не открыл, когда ждать его хана в гости?
Коловрат отрицательно мотнул головой.
– Нет. Но, по всему, что я от них узнал, могу положить, что есть у нас от силы месяц или два. Не более. А, кроме того, княже, вчера вечером еще одного предателя здесь, прямо в Рязани чуть не схватил. Баламутил народ, сволочь, чтобы хану Батыю татарскому ворота открыли и сдались сами на милость. Мол, жить лучше будем.
– А что народ? – вдруг резко спросил Юрий.
– А народ его слушал рты разинув, – проговорил боярин, – пока я всех не разогнал.
– И куда же князь Ингварь смотрит? – не выдержал уже боярин Святослав. – Прости меня за речи крамольные, княже, но ведь это его дело – смуту в государстве пресекать. А у нас, выходит, под носом татарские лазутчики уже народ на бунт подбивают. Я и сам раньше слышал о таком, – доносили люди верные, что по углам разговоры ходят, – но не видал.