— Поклянись!
— Богом клянусь! — хрипло прошамкал беззубый рот. — Только не выдавай меня! Я его боюсь!.. Отсыпь-ка мне денежку на ночлег!
Моряк выругался и отпрянул, добежал до угла, но Дориан Грей исчез. Когда он оглянулся, женщины тоже нигде не было.
Неделю спустя Дориан Грей сидел в оранжерее в Сэлби-Ройял, беседуя с прелестной герцогиней Монмутской, гостившей у него вместе с супругом — пресыщенным мужчиной лет шестидесяти. Наступило время вечернего чая. Мягкий свет большой лампы под кружевным абажуром освещал тонкий фарфор и приборы чеканного серебра на столе, во главе которого восседала герцогиня. Ее белые ручки изящно передавали чашки, полные алые губы улыбались нашептывающему ей что-то в ушко Дориану. Лорд Генри глядел на них, развалившись в плетеном кресле с шелковыми подушками. На диване персикового цвета сидела леди Нарборо, делая вид, что слушает герцога, описывавшего бразильского жука — недавнее пополнение своей коллекции. Трое молодых людей в искусно сшитых смокингах подавали женщинам кексы к чаю. В поместье приехало уже двенадцать гостей, остальных ожидали на следующий день.
— Что вы там обсуждаете? — спросил лорд Генри, подходя к столу и ставя пустую чашку. — Глэдис, надеюсь, Дориан поведал вам мою затею дать всем новые имена. Идея превосходная!
— Генри, я совершенно не желаю брать новое имя! — возразила герцогиня, поднимая на него изумительно прекрасные глаза. — Мое имя меня вполне устраивает, как, пожалуй, и мистера Грея — его имя.
— Дорогая Глэдис, я не стал бы менять ни одно из ваших имен ни за что на свете! Оба они идеальны. Я в первую очередь подумал о цветах. Вчера я срезал орхидею, чтобы вставить в петлицу. Это был удивительно красивый пятнистый цветок, впечатляющий не хуже семи смертных грехов вместе взятых. Не подозревая ничего дурного, я спросил у садовника его название. И выяснил, что это прекрасный представитель вида «робин-зониана» или что-то в подобном духе. Как ни грустно, мы утратили способность давать вещам красивые имена. Слова — вот самое главное! Я ничего не имею против действий, но моя единственная забота — слова. Поэтому я терпеть не могу пошлого реализма в литературе. Человека, назвавшего лопату лопатой, следует заставить ею работать. Только на это он и годится.
— Тогда как нам следует называть вас, Гарри? — спросила герцогиня.
— Имя ему — Принц Парадокс, — заявил Дориан.
— А ведь точно! — воскликнула герцогиня.
— Я этого не потерплю! — захохотал лорд Генри, усаживаясь в кресло. — От ярлыков нет никакого спасения! Я отрекаюсь от вашего титула.