— Кабинетом ошибся, — произношу я и захлопываю дверь под ее возмущенные вопли. Медбрат оттаскивает меня от двери.
Мать открывает следующую дверь, за ней на столе навзничь лежит Клэр в бумажном халате. Живот ее обнажен; Клэр вытягивает шею, чтобы заглянуть в монитор. Доктор прикладывает к ее животу датчик, оборачивается и смотрит на нас.
— Привет, — озадаченно говорит он. — Я могу вам чем-то помочь?
— Это мои родственники, — поясняет Клэр и мгновенно заливается слезами.
— Маленькая моя! — произносит мама, подбегает к Клэр и обнимает ее, перепачкав всю блузку синим гелем.
— Все в порядке, Уилл, — говорит доктор, и медбрат меня отпускает. — Заходите.
Мы окружаем Клэр, и доктор продолжает обследование.
— Итак, — замечает он, — я показывал Клэр сердце ее ребенка.
На экране появляется растущий светящийся треугольник, как будто кто-то открыл люк в подвал. В луче света показываются две пересекающиеся белые линии, а между ними — крохотная пульсирующая горошина. Доктор прикладывает к животу Клэр второй прибор, и комнату наполняет ритмичное журчание, к которому присоединяется быстрый отрывистый стук.
— Ох, Клэр, — произносит мать и кладет ладонь Клэр на плечо, в глазах ее стоят слезы.
— Я знаю, — всхлипывает Клэр.
— Послушайте, как стучит сердечко малыша, — говорит Дебби и берет Клэр за руку.
Врач поправляет датчик, и мы видим очертания эмбриона: круглая, слишком большая голова, нос-кнопочка, вытянутые вперед тонкие руки с молитвенно сложенными ладонями.
— О господи! — визжит Дебби.
— Уже примерно двенадцать недель, — поясняет врач.
— У меня будет ребенок, — говорит Клэр, изумленно глядя на экран.
Я смотрю на экран и внезапно испытываю нехарактерную для меня уверенность, что я бы тоже так мог. Я бы мог зачать ребенка и наблюдать, как он растет в утробе, ждать, когда он, невинный и прекрасный, выйдет в мир, а потом приложить все силы к тому, чтобы он как можно дольше оставался таким. Я чувствую, что есть более глубокие, сильные чувства, чем радость и грусть. Я знаю, что сейчас переживаю не лучшие времена, но, быть может, в конце концов вся эта боль и неуверенность в сумме даст хоть немного мудрости, которая сделает меня хорошим отцом. И в первый раз на моей памяти такой вариант кажется мне вполне приемлемым — при мысли о нем я не покрываюсь холодным потом.
— Это мальчик или девочка? — спрашиваю я.
— В таком положении не видно, — отвечает доктор.
— Девочка, — заявляет Клэр и смотрит на меня, улыбаясь сквозь слезы.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я назову ребенка Хейли. Так что если это мальчик, ему придется научиться драться.