— Что случилось? — интересуюсь я.
— Он сцепился с другими ребятами в «Сэвен-Илевен»[1], — отвечает коп, придерживая Расса за плечо.
Я замечаю ссадины и синяки на лице Расса и красную серповидную царапину на горле. Его черная футболка безнадежно растянута и порвана на шее, из уха вырвали серьгу, и оно кровоточит.
— Ты в порядке? — спрашиваю я Расса.
— Пошел ты к черту, Дуг.
Мы виделись не так давно, и с тех пор у него на лице появилась растительность — клочок коротких жестких волос под нижней губой.
— Так вы ему не отец? — спрашивает коп.
— Не отец.
Я тру кулаками глаза, пытаясь собраться с мыслями. Виски пропел мне прощальную колыбельную, и в разлетевшейся на осколки тишине кажется, что все это происходит словно под водой.
— Он сказал, что вы его отец.
— Он, типа, отказался от меня, — с горечью произносит Расс.
— Я его отчим, — поясняю я. — Точнее, был…
— Был… — коп выговаривает это так, словно попробовал тухлой тайской еды, и сверлит меня взглядом. Он высокий и крупный — а иначе ему и не удалось бы удержать плотного и широкоплечего Расса, который к тому же к своим шестнадцати годам вымахал под два метра. — Выглядите молодо — как его брат.
— Я был женат на его матери, — признаюсь я.
— И где она?
— Ее нет.
— Он имеет в виду, что она умерла, — презрительно поясняет Расс. Поднимает ладонь и опускает самолетиком по наклонной, при этом Расс свистит, а потом шипит сквозь зубы, имитируя взрыв. — Ба-бах!
— Заткнись, Расс.
— А ты заставь меня, Дуг.
Толстые пальцы полицейского крепче сжимают руку Расса.
— Спокойно, сынок.
— Я вам не сынок, — огрызается Расс, тщетно пытаясь вырваться из железных рук копа. — Я никому не сынок.
Коп легонько прижимает его к дверному косяку, чтобы Расс не размахивал руками, и поворачивается ко мне.
— А его отец?
— Не знаю, — я оборачиваюсь к Рассу. — Где Джим?
Расс пожимает плечами.
— Уехал во Флориду на несколько дней.
— А Энджи?
— С ним.
— Тебя оставили одного?
— Всего на две ночи. Они завтра возвращаются.
— Энджи? — спрашивает коп.
— Жена его отца.
Полицейский выглядит раздраженным, словно у него от нас уже голова раскалывается. Я хочу все ему объяснить, доказать, что все не так хреново, как кажется, но вспоминаю, что это неправда.
— Так парень здесь не живет?
— Жил раньше, — отвечаю я. — Это дом его матери.
— Послушайте, — устало произносит коп. Он мужчина средних лет, с седеющей гусеницей усов и утомленными глазами. — Что бы он там ни курил, у него я ничего не нашел. Моя смена вот-вот кончится, и мне совсем не хочется тратить еще час, оформлять парня за глупую драку на стоянке. У меня самого трое сыновей. Сейчас-то он храбрится, крутого из себя корчит, но в патрульной машине плакал и просил отвезти его сюда. Так-то. Я могу забрать парня в участок и записать на него пару-другую правонарушений. Или же вы впустите его в дом и пообещаете мне, что больше это не повторится.