— Сколько времени? — спрашиваю я.
— Десять часов тридцать три минуты. Я приготовила тебе завтрак, но потом съела его. Извини.
— Все в порядке, — отвечаю я. — Я не очень-то люблю завтракать.
— Но завтрак важнее обеда и ужина, — говорит она весело.
Я закрываю глаза и тяжело вздыхаю.
— Ты не могла бы прийти попозже?
— Нет. Просыпайся! — она стаскивает с меня одеяло.
— Так, — говорю я. — Мне кажется, нам пора установить кое-какие правила проживания в доме.
— Точно. Для меня правила не пустой звук.
Я неуверенно сажусь, прислонившись к спинке кровати.
— Клэр, ты о чем?
— Ну, во-первых, я хочу, чтобы ты спрятал своего солдатика обратно в форт.
— Что? Ох. Ты сама стянула с меня одеяло, — оправдываюсь я, поправляя трусы.
— Верно подмечено, — соглашается она, бросая мне одеяло. — Ну что, ты готов?
— К чему?
Она улыбается широко, словно ведущая ток-шоу.
— К жизни!
Клэр выжидающе смотрит на меня.
— Что ты несешь? — недоумеваю я.
— Так, Дуг. Вот что я обо всем этом думаю, — продолжает она, многозначительно поглаживая себя по животу. — Скоро я подарю жизнь новому человеческому существу, которое сейчас сидит у меня вот тут. Более того, я сделаю это, практически не прилагая сознательных усилий, согласен? Если я за девять месяцев могу создать абсолютно новую жизнь, то, думается мне, если постараться, за то же время мы можем вернуть к жизни тебя.
Я поднимаю на нее глаза.
— Это так просто.
Ее взгляд открыт и полон решимости.
— Настолько просто, насколько ты сам того захочешь.
— Я не знаю, чего я хочу.
Она кивает.
— В этом-то вся прелесть: у тебя есть сестра-близнец, которая знает тебя лучше, чем ты сам. Я знаю за тебя. Если бы тебе была нужна пересадка почки или печени, то лучше меня не было бы донора, потому что внутри мы одинаковые. Здесь применим тот же принцип. Я разделю с тобой свое сердце, пока твое снова не начнет биться.
— Так что ты все-таки предлагаешь?
— Ты должен полностью мне довериться и согласиться делать все, что я скажу.
— Ну конечно.
— Дуг, я серьезно. Ты так погружен в скорбь о Хейли, что тебе некогда подумать о чем-то еще. Но умом ты понимаешь, что пора снова начать жить. Будь умницей: разреши тому, кому ты доверяешь, сделать все за тебя.
— И что же ты собираешься делать: отправлять меня на свидания вслепую?
Она наклоняется вперед и смотрит мне в глаза.
— Я собираюсь заставить тебя делать то, что, как мне кажется, делал бы ты прежний.
— Но я уже не я.
— Ты уже никто.
Мы долго смотрит друг другу в глаза. Как всегда, она выигрывает.
— Что мне надо будет сделать? — спрашиваю я.
— Две вещи, — отвечает она. — Первая — самая трудная.