Наконец, кое-как поднявшись, Тане удалось пойти. С помощью Ракитина она даже смогла спуститься по лестнице. Вскоре они оказались на улице. И вовремя. С обеих сторон Пантелеймоновской к зданию двигались два вооруженных отряда патрулей.
В телеге Коцик сидел один. Он озирался по сторонам, тупо моргал глазами. Увидев их, приподнялся.
— А где Артем?
— Ты шо, полудурок, с дуба рухнул? — взревел Топтыш. — Он же с тобой сидел!
— Так он к вам пошел, когда выстрелы начались. Только застреляли, он аж подпрыгнул на месте. Пойду, говорит, им подсоблю! И пошел, — Коцик тупо смотрел на них. — Я и обрадовался. А шо такое? Не дошел?
— Тьфу, дурак! — Топтыш в сердцах сплюнул на землю. — Всегда был идиотом в четыре ряда! Слинял он, ясно? Слинял, падло трусливое! Сука... Как выстрелы раздались, понял, шо надо шкуру спасать.
— Поехали, — Ракитин подсадил Таню в телегу и сам сел следом, — подальше от этого места. Потом поговорите.
По дороге на Молдаванку Топтыш кратко пересказал Коцику, что произошло.
— Так без денег, значит... — расстроился Коцик, — а я-то думал... И шо теперь? А кто они были?
— Люди лже-Японца, — резко ответила Таня, — они шли специально за нами. Кто-то сдал. Крыса. И они хотели нас убить.
— Сука Севка настучал, — уверенно сказал Коцик, — больше некому. Артем не из уголовных, всего не знает. Да и не сообразил бы, кому стучать. Это Сева с Бугаевки. Сука конченая. Недаром он идти с нами не хотел с самого начала! Знал, падла, шо будет. Больше некому. Он.
Все промолчали. Постепенно разговор сошел на нет. Всю дорогу до Молдаванки Таня мучительно думала, что скажет Туче, как объяснит ему этот жуткий провал. А потом решила — будь что будет! Теперь у нее с лже-Японцем были личные счеты. И она не собиралась вот так это спускать.
Коцик и Топтыш поехали дальше, а Ракитин с Таней вышли у ее дома.
— Нам надо поговорить, — сказал Сергей.
— Я не в состоянии, — вздохнула Таня, — и я не хочу впускать тебя домой.
— Придется впустить. Это важно. Да не думай ты ни о чем таком! Ситуация сложилась безвыходная. Очень поговорить надо.
В квартире Тани было холодно, и Ракитин начал с того, что занялся печкой. Самой же Тане предложил прилечь на диван. Она и не сопотивлялась. Ее била дрожь. Таня прилегла на жесткий кожаный диван, и Ракитин накрыл ее пледом. Сам же принялся подкладывать в разгоравшийся огонь дрова. Когда печка загудела достаточно ровно, он пододвинул стул к дивану и сел напротив Тани. Нахмурился.
— Ты выглядишь совершенно больной. Может, привезти завтра врача?
— Переживу, — буркнула Таня.