Первое время Ева не понимала, что чувствует в связи с этим — разочарование или облегчение. Как-то за кофе она поделилась с Жозефиной наблюдением: когда не пишешь, возникает ощущение бесконечности времени. Через несколько дней Жозефина по телефону изложила ей свой план: Одри Миллс, ее давняя приятельница по одному женскому обществу, сейчас преподает английский в Американском университете в Париже и пытается найти для своих студентов наставника по литературе.
— Одри очень хочет с тобой встретиться, — сказала Жозефина тоном, не терпящим возражений. — Я договариваюсь?
На подъезде к Эшфорду Ева начинает дремать, убаюканная мягким урчанием двигателя. Ей снится, что она в их парижской квартире, поправляет одеяло на засыпающей Саре (в тринадцать лет та еще иногда позволяет матери такие нежности), приглушает свет лампы, стоящей на тумбочке у кровати, оставляет дверь полуоткрытой и идет в гостиную, чтобы посидеть и выпить с Тедом по бокалу вина. Но застает там не Теда, а Дэвида: он выглядит так же, как в день их свадьбы — светло-серый костюм, роза в петлице, безукоризненная прическа.
— Послушаем музыку, миссис Кац? — говорит Дэвид и делает шаг вперед, протягивая к ней руки. Но когда они начинают танцевать, Ева видит перед собой лицо другого человека — Джима Тейлора.
Машина останавливается, Ева просыпается и, растерянно моргая, смотрит на Антона.
— Мы приехали, сестренка. Пора просыпаться.
Близится вечер: на Хайгейтском холме загораются уличные фонари, а небо становится темно-синим. В неровно освещенных больничных коридорах царит суета. Вслед за братом Ева торопливо идет к лифтам. Они обгоняют двух деловитых медсестер в накрахмаленных халатах и пожилого человека в тапочках, который целеустремленно движется к выходу с пачкой сигарет «Вудбайн» в руках.
Ева берет Антона за локоть.
— Подожди. Я ужасно себя чувствую.
— Понимаю. У меня было такое же ощущение, когда ее сюда привезли. Но посетителей пускают только до семи. И старшая сестра — просто какой-то монстр.
Едва они заходят в палату, предварительно назвав сестре свои имена, как там появляется седовласая женщина в голубом халате. Слева на груди у нее прикреплен бейдж с надписью «Старшая сестра». Она протягивает Еве руку:
— Вы, должно быть, дочь миссис Эделстайн. Слава богу, вы приехали. Она все время о вас спрашивает.
Сестра говорит, что им удалось найти для Мириам место в углу у окна. В ее голосе слышится гордость, но Ева видит только металлический каркас кровати, где под несколькими одеялами лежит мать, удивительно маленькая, будто ребенок. Рядом с ней на пластиковом стуле сидит Якоб. При их появлении он встает и идет к Еве, чтобы поцеловать дочь, но та, не отрываясь, смотрит на лицо Мириам, белое, как наволочка ее подушки. Она пытается улыбаться пересохшими губами.