— Бекки, дорогая, не надо так делать, — мягко говорит Пенелопа. Ева морщится.
— Прости. Давай я ее возьму.
— Давайте-ка вы обе посидите, а я приготовлю чай.
Ева слишком устала, чтобы спорить. Она устраивает дочь на полу в гостиной, перед французскими окнами — отсюда открывается хороший вид на кошку у соседской двери — и приносит ей любимую куклу. Думает о том, каким пришел вчера Дэвид — с трудом держался на ногах, распространяя вокруг себя запах пива и табачного дыма. Он разбудил ее, да и весь дом, наверное. Благоухая ароматами паба, наклонился над кроватью и спросил:
— Где тут моя любимая девочка?
Спросонья Ева решила, что муж хочет обнять ее, и ошиблась — он тянулся не к ней.
— Я имел в виду Ребекку. Разве она не хочет обнять папочку?
«По крайней мере, — думает Ева сейчас, — нельзя обвинить Дэвида в равнодушии к дочери, хотя он и проявляет внимание только тогда, когда удобно ему». Он по-прежнему временами хорошо относится к Еве. В прошлом месяце они втроем ездили на день в Брайтон, сбежав от удушающей городской жары; жареная рыба с картошкой, мороженое, восторженные вопли Ребекки, когда отец бережно опускал ее ножки в самые маленькие волны. Ева смотрела на мужа и дочь, чувствуя, как уходит накопившееся напряжение. Она на мгновение закрыла глаза и ощутила губы Дэвида на своей щеке.
— Скажи, любовь моя, — прошептал он ей на ухо, — отчего ты так бледна? И почему так быстро вянут розы?
Ева улыбнулась: они вновь стали Гермией и Лисандром, репетировали в пыльном, залитом солнечным светом зале, и Дэвид брал ее за руку во внутреннем дворике паба «Орел». Тогда — до Джима, до всего остального — они были счастливы; и почти два года назад, обсуждая планы на будущее, Дэвид обещал снова сделать Еву счастливой. Кто мог поверить, что он оставит эти попытки так быстро?
Пенелопа приносит чай и печенье, усаживается рядом с подругой.
— Как я понимаю, у Дэвида в академии все в порядке?
— По-моему, все идет отлично. — Ева старается говорить жизнерадостно. — Взял сценический псевдоним. Теперь он Дэвид Кертис. Старший преподаватель сказал, так у него будет больше шансов получить работу.
Пенелопа округляет глаза и откладывает недоеденное печенье.
— Почему Кертис?
— Дэвид утверждает, что его тетка в Америке вышла замуж за какого-то Кертиса, и эта фамилия теперь имеет отношение к их семье. Но я полагаю, это из-за Тони Кертиса. Знаешь, режиссеры могут подумать, будто они родственники.
— Ясно. Что ж, удачи ему. Мы ведь не хотим, чтобы хоть что-нибудь стояло между Дэвидом и мировой славой, верно?
В ее голосе слышна мягкая ирония; девушки встречаются взглядами. Первой смеется Пенелопа, следом Ева, и утро вновь становится солнечным.