— Помнишь Джима Тейлора? — спросил Гарри. — Того парня из Клэр, с которым у тебя что-то было?
Ева ничего не ответила, только посмотрела на него в упор; будто она могла забыть Джима!
— Связался с какой-то художницей и поселился в коммуне хиппи. Свободная любовь и все такое. Везет же засранцам, я вам скажу.
Сейчас Ева поворачивается и убегает по лестнице наверх — прежде чем Джим сможет ее увидеть. В ванной она стоит у зеркала, держась за раковину; ее сердце бьется учащенно, а в горле пересохло. Смотрит на свое отражение в зеркале; лицо бледное, на веках растушеваны серые тени, положенные в несколько слоев, — попытка сделать «дымчатые глаза», увиденные в каком-то журнале.
Еве не приходило в голову, что Джим может оказаться на вечеринке Антона, а теперь она не видит в этом ничего удивительного. У него скоро открывается большая персональная выставка — «Ежедневный курьер» писал о ней, — и конечно же, оказавшись в Лондоне, он вполне мог найти своего кузена Тоби. Но Джим непременно должен был отказаться от приглашения на день рождения ее брата. «Если только, — при мысли об этом Ева крепче хватается за край раковины, — он не захотел увидеть меня. Если не пришел сюда ради меня».
Она немедленно отбрасывает эту мысль как абсурдную и самонадеянную: у Джима есть женщина, возможно, даже дети. Ева уверена, что Джим никогда не вспоминает о ней. А у нее свои обязательства: хотя даже в самые трудные дни она не позволяет себе так думать про Ребекку и Сэма.
Ева умывается холодной водой, потом достает из сумки косметичку, румянит щеки. Вспоминает, как перед уходом из дома наклонилась над кроваткой сына поцеловать его — Сэм, в пижаме, с волосами, еще влажными после ванны, обнял ее, притянул к себе и отчаянно попросил:
— Мамочка, возвращайся скорее!
Она пообещала и сказала, что Эмма, его няня, сейчас поднимется к нему и почитает сказку.
Ребекка у себя в комнате красила ногти на ногах пурпурным лаком. Ева подумала: «О, напоминает конечности при гангрене», — но вслух произнесла:
— Потрясающий цвет, дорогая. Я ухожу.
Дочь подняла голову, выражение ее лица смягчилось. Ей всего двенадцать, а уже заботится о собственной внешности (Ева говорит себе: «Вся в отца») — и после школы часами шепчется с подружками по телефону, обсуждая мальчиков.
— Отлично выглядишь, ма. Мне нравится это платье.
Ева ответила «спасибо» и, целуя Ребекку на прощание, уловила смешанный запах шампуня и духов «Шанель № 5». Дэвид во время последнего приезда в Лондон купил ей флакон в дьюти-фри. Ева полагает, что эти духи не подходят для двенадцатилетней девочки, но Ребекка пользуется ими каждый день, даже отправляясь в школу.