— Говнюк!
— По-хорошему ты все равно не хочешь. — Хан прекратил давить на меня авторитетом и встал, коротко бросив: — Я схожу к врачу. В твоих же интересах лежать и ждать меня.
Безумно хотелось просто заорать от бессилия и швырнуть в него что-нибудь. Но я же не истеричка. Кое-как успокоила взбесившиеся гормоны и лишь процедила вслед все ругательства, которые знала, — на китайском, немецком, испанском и немного на русском. Кажется, последние особенно удались, потому что спина Хана на мгновение затвердела. Но Инквизитор не стал ругаться в ответ, а лишь вышел, аккуратно прикрыв дверь. Слишком аккуратно. Прямо вот подчеркнуто.
Меня загнали в ловушку. И захлопнули дверцу.
Я с тоской уставилась в окно, за которым сыпала снежная крупа. Увы, в жизни все отличается от романов. Можно сейчас встать и попробовать удрать через окошко, но я не Супермен. И далеко в тонких брюках и футболке не убегу. Кстати, откуда они у меня? Наверное, это все Хан. Потому что я до сегодняшнего утра лежала в своей водолазке и каких-то ужасных штанах, которые по моей просьбе купила и принесла с первого этажа санитарка. Я очень плохо помнила этот момент. И вообще все прошедшие здесь часы казались подернутыми туманом.
А еще хотелось плакать от обиды. Кажется, моя месть Ордену дала такую трещину, которую уже нельзя ничем склеить.
«Сдаешься?» — ехидно поинтересовались у меня в голове.
Не сдаюсь, но пока не вижу выхода.
«Правильно, лапки-то проще всего свесить. Будешь жить с Ханом, детишек рожать и всю оставшуюся жизнь прятаться и надеяться, что его интерес к тебе не угаснет. А Орден продолжит свое дело».
Я сухо всхлипнула.
Вот так вот, поиграла девочка, теперь все, иди на свое место.
Если бы не мое положение, то давно бы удрала и бабулю ухитрилась выкрасть. Но сейчас я и правда чувствовала себя мышью в мышеловке. Вещи забрали, бабулю тоже, а внутри меня росла новая жизнь.
Надо срочно придумывать что-то.
* * *
Хан не думал, что когда-нибудь он будет зол настолько. Орден приучил действовать всегда с холодной головой, не допускать эмоций, так как они могут мешать.
«Запомни, брат мой, — говорил один из наставников. — Отключи сердце, но включи мозги. Ибо женщина — тварь коварная, и яд пускает туда, где проще всего посеять ростки сомнений. Смотри на отступниц взглядом орла, но не барана».
А он, выходит, баран. Потому что сорвался с места, едва ему позвонили.
Хан до мельчайших подробностей запомнил тот день. Италия, бабуля, с ее нескончаемой болтовней о здоровом образе жизни, и его слегка подергивающийся глаз. Теперь понятно, в кого у Евы такой острый язык. Только вот бабуля его отточила прямо-таки до бритвенного состояния.