Держа в руке ключи, я вновь смотрю в сторону бара, затем этажом выше – на просвет между красными шторами на окне. Свет там не горит. Обычно в это время Саша уже дома, и при виде освещенного окна и задернутых штор я ощущаю какую-то сопричастность к жизни дочери. Видеть темную квартиру очень странно, и, хотя причин может быть множество, меня не покидает нехорошее предчувствие. Саша говорила, что в последнее время почти не спускается в бар и вообще по вечерам «играет в домохозяйку».
Чем ближе я подхожу, тем настойчивее меня преследуют мысли о той февральской ночи. Перед глазами встает картина: обнаженный Томас откидывает одеяло, приглашая меня к себе в постель. В Сашину постель. У двери бара я переминаюсь с ноги на ногу, однако беспокойство за дочь пересиливает, и я решаюсь войти.
Томас сидит за стойкой на месте посетителя. Он громогласен, готов обнять весь мир и явно распугивает людей.
– Джо, иди сюда! – выкрикивает он, словно мы виделись буквально на днях. На самом деле с нашей последней встречи прошло три месяца.
Мне снова невыносимо стыдно: пропахший пивом бар прочно ассоциируется с той злосчастной ночью.
– Ты пьян. – Я сажусь за стойку, отодвинув свой стул на безопасное расстояние.
– Ага. Жаль, что ты трезвая. – Разворачивая стул в мою сторону, Томас едва не падает и хватается за мою руку. – Пьяная ты гораздо прикольнее.
– Ты ничего не говорил Саше? – Я стряхиваю его руку и, наткнувшись на взгляд бармена, который явно прислушивается к разговору из-за стойки, отвожу глаза.
Томас смеется и качает головой.
– Конечно нет! И я не пьян. Давно не виделись, Джо. Ты выглядишь очень…
– Где моя дочь? – резко спрашиваю я. – Легла спать?
Томас долго смотрит на часы, затем говорит:
– Рано еще спать.
– В квартире не горит свет, и я решила…
Томас наклоняется ближе, дыша мне в лицо перегаром, и со смехом тычет в потолок.
– А мы тут не живем. Переехали… Тебе разве не сказали?
– Что?! – Я возмущенно отталкиваю его. – Где Саша?
Томас откидывается назад, теряет равновесие и, выпрямившись, подзывает бармена, обслуживающего последних посетителей.
– Скажи ей! Скажи, где мы с Сашей живем.
– А, да! У них квартирка рядом с парком, – ухмыляется бармен. – Знаете эти дорогие новостройки рядом с колледжем? За аренду платит папочка.
Слово «папочка» он произносит с сальной интонацией, как будто намекает на какую-то непристойность.
– То есть? – спрашиваю я Томаса, изо всех сил желая, чтобы бармен ушел и не вмешивался в разговор.
– За квартиру платит Роб, – шепчет Томас мне на ухо, снова обдавая горячим перегаром. Обернувшись к бармену, он объясняет, что «папочка» – это «ее муж», и снова тычет пальцем мне в лицо. Я недовольно отвожу его руку в сторону.